Княжья Печать

Харламов Александр Сергеевич

– Да…– убитым голосом произнес он, стараясь не показать своей горечи и боли, затмившей разум.

– Надо бежать…– то ли попросила, то ли приказала Тамара, решительно направляясь к входной двери. Корней потерянно шагнул в след за женой. Как много раз делал до этого.

– Бежать…– прошептал он, бросив прощальный взгляд на свои покои. Вернется ли он когда-нибудь сюда? Что будет дальше?

– Княже!– совсем невежливо его за плечи тряхнул ближник, возвращая в реальность, в которой надо было бороться за свою жизнь и жизнь своей семьи.

– Ты прав!– решительно кивнул головой князь Агеи.– Надо спасаться…

Они

двинулись по лестнице, ведущей в подвал. Когда-то давным-давно, еще прадедом Корнея, там был выкопан черный ход, предназначенный для того, чтобы старый князь мог свободно от своей жены посещать молодых красавиц на улице Маков. Прадед умер, а ход остался, поддерживаем в нормальном состоянии непонятно отчего. Вот теперь пригодился! И Корней, в который раз удивился прозорливости своей мудрой жены, настоявшей на этом.

Одним движением Глеб сорвал с креплений факел, чиркнул кресалом, подпаливая пропитанную маслами тканям, тут же зачадившую сажей.

– Я вперед!– кивнул он, смело шагая в темноту.

– А зачем мы туда идем?– поинтересовался Устим у матери, но Тамара лишь строго одернула мальца, напряженно вслушиваясь в звуки боя, доносившиеся откуда-то сверху.

Узкие ступеньки, казалось, вели в никуда. Корней механически переставлял ноги, раздумывая над своим бедственным положением. Куда бежать? Что делать дальше? Как вернуть утраченное? От всех этих мыслей и недостатка кислорода тяжелела голова, отзываясь в затылке тупой чугунной болью. Черный ход казался бесконечным. И если бы не сопящее дыхание его малышей, то он тут же рухнул под тяжестью ответственности.

Марьяна захныкала, прося пить. Скоро ли? Страх, что они не выберутся из этого подземелья сводил с ума. Тамара негромко молилась Светлейшему, наводя еще больше ужаса.

– Свет!– прокричал идущий впереди Глеб, указывая горящим факелом на дорожку прочерченную луной от самого выхода из черного хода.– Выход! Мы вышли!

Накатило облегчение. Корней выдохнул, мучимый чувством стыда, что так безобразно сдал свои родную Агею в лапы врагу, да еще и какому!

– Поднимайтесь! Тут все спокойно…– ближник князя первый выбрался наружу и осмотрелся. Вслед за ним на воздух вышли Тамара с детьми и Корней.

Черный ход прадеда вывел их на морское побережье, за дальней крепостной стеной. Справа горел порт, позади черными клубами дыма окутанный, чадил город.

– Здесь неподалеку конюшни!– сообщил Глеб, осмотревшись.– возможно нам удастся добыть транспорт…

Шурша мелкой галькой, он отправился на поиски, оставив семью князя в одиночестве. Расселись возле небольшого валуна. Крики стихли. Небо серело, уступая место рассвету. Ночь сменялась днем, и меркли узенькие огоньки звезд. Ласково шумел прибой, разбиваясь о покатый берег. И все так, словно они вышли на природу, чтобы выгулять маленького Луку, и нет войны, нет убийств, не гибнуть люди у них за спиной, чтобы дать им пусть мизерный шанс, дабы спастись, ценой своей жизни, даруя им ее. Агея…

– Все будет хорошо!– Тамара прижалась к плечу мужа, и Корней ощутил, как по ее щеке стекает холодная, словно льдинка, слеза.

– Я знаю, дорогая!– усилием воли он заставил себя улыбнуться, чтобы не ощущать себя совсем уже бесчувственным чурбаном. – Не бойся!

– Мама, смотри!– маленький Устим, бродивший неподалеку, указал чуть дальше по берегу, где на гальку, выползала из вод нечто, мало похожее на человека. Как этого утопленника сюда занесло было непонятно…Видно, отбился от своих и решил атаковать здесь.

– Мамочка!– Марьяна юркнула Тамаре за спину, выглядывая из-за широкой юбки такими же, как у княгини, глубокими черными глазищами, которые сведут с ума ни одного мужчину, когда она подрастет.

– Устим, назад!– мгновенно скомандовал Корней, вытаскивая меч. В этом случайно попавшем на эту часть берега утопленнике для правителя Агеи сосредоточилось вся та ненависть, которую он испытывал к слугам тьмы. Именно в нем он нашел корень всего того зла, которое принес Мамон на его землю.

Утопленник был еще молод. Его юное лицо исказила поросшая розовыми кораллами щека. Мутные рыбьи глаза смотрели на Корнея с ненавистью. Гнилые зубы защелкали, а острый, как ржавый кусок металла с неожиданным проворством метнулся к груди князя. Тот отступил, оглядываясь назад. Нельзя было рисковать Тамарой с детьми, а так хотелось насладиться этой маленькой местью. Он сделал шаг вперед, совершая ложный выпад, поймал его утопленника на противоходе и воткнул острую сталь ему в бок. Брызнула морская вода, обдав его гнилым смрадом разложения.

– Получай!– крикнул Корней, вытаскивая оружие, но утопленник и не думал останавливаться. Он пер буром, напролом, стремясь подавить князя своей мощью.

– Ах ты, тварь!– проревел повелитель Агеи, когда острый обломок просвистел у него прямо над ухом.

– Умри!– острое лезвие его меча чиркнула еле заметно по шее утопленника, но езидская сталь была великолепна. Голова с коралловой щекой с легким чмоканьем покатилась по гальке. Рыбьи глаза безжизненно уставились в одну точку.

– Что теперь будет…– прошептала Тамара, молясь Светлейшему, прижимая детей к себе.

– Мы едем в Стибор!– заметив ведущего на поводу лошадей Глеба, сообщил Корней, принявший решение попросить помощи у своего сюзерена.– Другого выхода нет…

8

В детинце было шумно. Казалось бы, девять дней не прошло еще с момента похорон Великого Князя, а о нем уже все позабыли, вернувшись к своим повседневным делам. И не было печали в глазах жителей Стибора, не было грусти по усопшему, лишь сосредоточенность и надежда на будущее, которое они, безусловно, связывали с новым наследником княжества. «Король умер, да здравствует король!» Давным давно читал Прохор об этом обычае, распространенном у народов, живущих на том краю Агейского моря. Никто не скорбел, никто не жалел, все надеялись на лучшее. Вот и жители Стибора старались не унывать.

На широком дворе, истоптанном десятками ног, так, что теперь эта площадка напоминала твердый камень, друг напротив друга кружили двое воинов из дружины Великого Князя. Вокруг бойцов собралась внушительная толпа болельщиков, которые поддерживали то одного, то другого. Раздавались молодецкое уханье и свист, но соперники не обращали на происходящее вокруг никакого внимания, были сосредоточены и собраны.

Прохору уступили место впереди всех. Он скрестил руки на груди и стал наблюдать за тренировочным боем, подмечая опытным взглядом ошибки бойцов.