Князья Эльдорадо
Шрифт:
– О, скоро Челябинск, нужно выйти поразмять косточки.
Транспортник пробежался по металлической пупырчатой полосе, потом развернулся и, взвыв мощными двигателями, замер. Узнав у пилотов время стоянки, Кошкин по трапу вышел на поле.
Лепота: май месяц, весна, вдалеке поют птички и стрекочут кузнечики… Возникло неодолимое желание лечь на траву, отогнав прочь заботы и проблемы.
Экс-майор неспешным шагом подался на край поля. Пройдя метров сто, заметил справа мужчину, сидящего к нему спиной на огромном рюкзаке.
Мужик, одетый в штормовку,
– Воистину Земля круглая. Мачо, куда собрался?
– Батяня, – заголосил мужик. – Вот так встреча!
Они, обнявшись, похлопали друг друга по спине.
Мачо – кличка и позывной однополчанина, капитана Ильи Юсупова, вернее бывшего капитана, командира второй роты ДШБ.
– В десятом году накрылся медным тазом наш батальон. Такую часть уничтожили, суки драные. Не поверишь, Романыч, до сих пор ком в горле стоит. Гадские политики развалили на фиг Россию.
– Перестань, Илья, о них говорить – себя не уважать. Ты куда путь держишь, турист?
Илья слегка смутился.
– Да вот решил подкалымить во время отпуска, хочу в Красноярском крае золотишка помыть. Сижу жду попутный борт. На гражданских самолетах, сам знаешь, цены запредельные.
Кошкин оживился.
– Давай с нами, у нас как раз там дозаправка будет.
– О, свезло так свезло, с меня пузырь.
В этот момент из-за отворотов его штормовки показались две змеиные головки и тотчас же спрятались. Иван от неожиданности отпрянул.
– Илюха, чего ползучих гадов за пазухой таскаешь? Это ты их батоном подкармливал?
– Не, Батя, я не извращенец, это гекконы, – и Мачо распахнул куртку.
Два золотистых геккона вцепились коготками в свитер, слегка наклонив головы и, поблескивая глазками, уставились на майора.
– Из последней командировки, из Южной Африки. Нашел малышат, ну и усыновил и удочерил.
– Как так?
– Одного звать Саса, вторую – Маса.
– Ага, Саша и Маша. И ты их различаешь?
– Пока нет, – запыхтел Илья, – но по мере взросления отличия должны появиться.
– Что ж, блажен, кто верует. – Ладно, чего сидим, кого ждем, пошли в самолет, вон уже заправщик отъезжает.
Илья взгромоздил на спину неподъемный рюкзак, и они потопали к транспортнику. Шагая, Иван думал с горечью:
– Если уж от таких блестящих офицеров и спецов, как Юсупов, избавляются, то дело совсем швах.
Себя не принимал в расчет, хотя имел все основания. Илья имел два высших образования, не считая спецшколы, знал два иностранных языка – французский и испанский, боец из первых, диверсант с задатками стратегического мышления. На него можно положиться в любой ситуации. Слабость одна – женщины, но не в ущерб делу. Легкий и веселый по жизни, он имел у женского пола постоянный успех, независимый от страны и национальности. За что и получил кличку Мачо, плавно перешедшую в позывной.
Самое странное – внешне Илья абсолютно не походил на покорителя женских сердец. Роста чуть выше среднего – метр семьдесят восемь, чернявое лицо, ну и глаза – живые с еле заметной раскосинкой. Одним словом, не красавец, но когда начинал охмурять объект своего внимания, куда там Цицерону и Троцкому. Его речь лилась широко и свободно, изобилуя цветистыми оборотами и комплиментами, и имела какой-то сексуальный подтекст. Дамы впадали в транс и отдавались Мачо «не отходя от кассы».
Жена его Оксана – симпатичная, хлебосольная хохлушка, ревнивая до ужаса, грозилась кастрировать непутевого муженька большими портновскими ножницами. Слава Богу, пока обходилось, но тем не менее Юсупов частенько ходил с поцарапанным лицом.
Он и в армию угодил из-за амурных похождений – декан застукал его в постели со своей молоденькой женой. Перед выпускником политеха встал выбор: срочная служба или высшее военное училище. Илья выбрал офицерскую стезю.
Вскоре взлетели. Прощай, Урал.
Иван, на правах хозяина, усадил Юсупова в соседнее кресло, на откинутый столик стал выкладывать немудреную закуску.
– Погодь, Батя, тебе еще пилить до Владика, – Илья принялся потрошить рюкзак.
– Пирожки всякие-разные: с картошкой, с капустой, с мясом, – Оксанка постаралась. Вот сальцо – сам солил, грибочки, хлебушек, – бормотал он, доставая провизию.
Под конец торжественно водрузил на столик полуторалитровый тетрапак с бесцветной жидкостью.
– Спиритус вини, – объявил Илья голосом Якубовича.
Словно чуя предстоящий сабантуй, прибежал второй пилот по прозвищу Чайка, прозванный так не за умение летать, а за то, что алкоголь глотал, что данная птица рыбу.
– Иди к себе, чего приперся? – рыкнул Иван. – Ты за рулем, тебе нельзя.
Встрял Мачо:
– Я вам, ребята, перед Красноярском накачу бутылек спирту.
Чайка рефлекторно дернул кадыком и отвалил в направлении кабины.
Кошкин кивнул головой в сторону убежавшего летуна:
– Вот он – человеческий фактор в авиакатастрофах. Давай наливай за встречу. Ух, хорошо пошла. Крепка совецка власть.
Захрустели солеными грибочками.
– Как дома?
– Да все нормально. Оксанка в поликлинике работает врачом-педиатром. Мальцы в школу бегают. У тебя-то как, Романыч?
Кошкин повертел на пластмассовой вилке грибок.
– На букву «х», не подумай, что хорошо. Нет, в материальном плане все путем, но в остальном… ну, ты понял. Есть предложение по единой. Наливай.
Минут пять отдувались, сопели и закусывали, затем Кошкин спросил:
– Что с нашими? Кто, где, как?
Илья, промокнув губы салфеткой, прищурился:
– По-разному. Леха Милюков, командир первой роты, организовал охранное предприятие: сопровождают фуры. Считай, с полсотни десантуры у него работает.
– Расползлись все по России-матушке. Слышал, что зам мой, Васнецов, спился. Жаль парня.
– Не жалей, Илья, он работает со мной в сопровождении.
– Ох, ешкин кот, ну ты молодец, Батя! Выпьем?