Кобун
Шрифт:
– Заехали в клуб Денаро. У Юмы там были какие-то дела, - ага, дела. Понятно, какие дела. Успел из-под полы пару бутылок пива добыть. Одну высосал сам, вторую троице отдал на улице.
– Потом отправились на набережную.
– Куда именно?
– Стоянка рядом с Мицубиши-цемент. Там еще недалеко магазин круглосуточный с парковой. Вот между ними и были.
– Чем это место столь важно было для господина Хаяси?
Молчать смысла особо не было. Теперь главное - стрелки перевести на двух шибзиков. Его слово вместе с Юмой против их - вполне может сыграть. А что там ляпнет получивший по башке -
– Юма-кун хотел с кем-то из школы Мейхо встретиться. Днем какой-то парень на Хиро с Ичирой наехал, вот и решили заступиться. Поговорить, объяснить, что так поступать неправильно.
– Ночью? В чужом районе?
– Ну, не я место выбирал. Я лишь пытался друга поддержать. Сами ведь сказали - чужой район. Вдруг он каких-нибудь хангурэ с собой притащит.
Вроде прокатило.
– Как звали того молодого невоспитанного человека?
– Не знаю. Это нужно у парней узнавать. Они с ним в одной школе учатся.
На листе блокнота выстраивалась цепочка иероглифов.
– С вашего позволения, Нобу-кун, я уточню для полноты картины. Значит, был конфликт в школе с учеником. Как его зовут, надо уточнить у Хиро Канэко и Ичиры Огава.
– Да.
– Вы вечером вчетвером приехали на встречу. Место встречи вы не выбирали, и кто назначил время тоже не знаете.
– Нет, Юма-кун позвонил после школы и спросил, поеду ли я с ним.
– Что было дальше?
Самое неприятное.
– Они подрались. Ну, тот парень и Юма. Этот кусо-яро [кусок дерьма] с Мейхо сильно Юме-куну наподдал и тому пришлось схватить палку, чтобы защищаться.
– Палку?
– Да. Там парковка почти не освещается, я даже не увидел, откуда он ее взял. Ну, подрались. А потом Юму сильно ударили, он закричал и мы побежали.
– Убежали вчетвером от одиночки?
– Он сильно там кричал, будто в него акума вселился. Было очень страшно. И мы убежали. Я всех потерял сразу, как только между складов пробежал. Кричал, звал, никого не видел. Домой пришел уже поздно. И спать лег.
– А телефон? Он у вас был отключен.
– Испугался. Подумал, что в школу пожалуются и накажут...
Закрыв блокнот, мужчина кивнул:
– Да, школа... Которую вы сегодня прогуляли... Ну что же, огромное спасибо, Нобу-кун, за помощь... Кстати, не могли бы вы включить все же телефон и проверить, может Юма-сан отправил вам сообщения?
– До утра не было... Но я сейчас принесу мобильник.
Эсэмесок не было. Как и аудио-сообщений.
Проводив гостей, шагнувших под зонтами в льющиеся с неба потоки холодной воды, Нобу вернулся домой и поежился. Лица родителей ничего хорошего не обещали. И завершившаяся беседа с безопасниками банка была лишь легкой разминкой перед предстоящей выволочкой. По итогам которой запросто можно было лишиться отдыха на весенних каникулах и обещанных подарков в честь окончания учебного года.
***
Помешиваю палочками рыбный суп, который почти готов. Еще чуть-чуть и можно устраиваться ужинать. На столе уже исходят паром рис и лапша. Отдельно выложены на блюдо цукэмоно - маринованные закуски. Горка отварных овощей и на холодильнике блестит боками десерт в глянцевой коробке - вагаси. Главное, побольше рыбы в миску положить. Ощущение, будто я месяц сидел на жесткой диете и только сейчас дорвался до еды.
Из коридора доносится, как хлопает дверь. Надо же, Аки-сан вернулся. Чего это в такую рань?
Выглянув, спрашиваю:
– Все нормально? Да? Тогда жду к столу, ужин почти готов.
Через полчаса оба дегустируем десерт, попивая горячий зеленый чай. Во время еды почти не разговаривали, но по паре брошенных слов я понял, что опекун умудрился спустить все деньги сразу на “верном номере”, вот и вернулся домой, злиться на судьбу. Похоже, что даже на пиво у него не хватило.
– Как в школе дела?
– задает дежурный вопрос, высматривая в коробке еще кусочек засахаренных фруктов.
– Нормально. Домашки надавали на следующую неделю. И в середине марта начнутся тесты. Придется готовиться.
– Давай, дело хорошее.
О том, что к началу апреля надо будет оплатить следующий год обучения, опекун даже не заикается. А я помню, что за второй класс старшей школы нужно выложить почти семьсот штук. Плюс еще триста тысяч за материалы к экзаменам и допуск к ним. Миллион. Мы когда из бухгалтерии вышли, успел в документы мельком нос сунуть. А как опекун разорялся - словами не описать... Катаю слово на языке про себя и думаю, что Аки-сан смог проиграть очень неплохие деньги буквально за год. В долги влезть еще не успел, но оттянулся неплохо. Пять своих зарплат годовых просадил и не заметил. Теперь вон на пиво с сакэ даже не хватает.
– Я не уверен, что мне стоит продолжать учиться, - начинаю разговор. Мужчина напротив вздрагивает:
– Это почему еще?
– Потому что два года обучения - это больше двух миллионов йен. А за университет придется выложить больше десяти. У меня нет таких денег.
Именно так. У меня. Извини, теперь табачок будет врозь, опекун. Аки хмурится:
– Я что-нибудь придумаю.
– Возможно. Но пока предлагаю решать проблемы по мере поступления... Найду деньги к сроку - продолжу ходить в школу. Не найду - пойду работать. Кстати, вот тридцать тысяч, - кладу на столик пухлый пакет. Специально мелкие купюры отбирал, чтобы выглядело более внушительно.
– Это взнос за следующий месяц. Я даю вам, Аки-сан, тридцать тысяч. А вы не донимаете меня вопросами про учебу, где я пропадаю и вообще, чем занят в тот или иной момент времени. Так скажем, начинаем мирное сосуществование.
– Вообще-то я твой опекун!
– пытается он повысить голос, но я давлю это в зародыше.
– Вообще-то вы не мой отец. Это раз... Этот дом принадлежит мне. Это два... Если начнем собачиться, то в момент совершеннолетия я выставлю вас на улицу, Аки-сан. А записать недвижимость на себя без моего согласия вы не можете. Бабушка указала владельцами только меня с отцом. Интересно будет посмотреть, где вы в Йокогаме на крохотную зарплату сможете угол снять. Это три... Поэтому повторю еще раз. Вы хороший человек. Вы брат моего отца. Я вас уважаю. Но я уже достаточно взрослый, чтобы возможные проблемы решать самостоятельно. И пусть формально до двадцати мне еще не видать паспорта и официального совершеннолетия, но это время можно провести мирно. Или поругаться.