Кочевники поневоле
Шрифт:
– Поступила информация из апреля, – сообщил Бухгалтер. – Последние торги прошли успешно. Снижение расценок воспринято, как и ожидалось, негативно, но обошлось без инцидентов. Однако аккредитованный в боевом кочевье священник, некий Дюпре, сообщает, что, вероятно, следует ожидать обострений. Возможно, на следующих торгах стоит усилить апрелитов июньской ротой, а то и двумя. И вообще, господа, если позволите, моё мнение таково: в ближайшее время нам следует ожидать неприятностей. Каждая убывающая последовательность имеет предел. При его достижении, как правило, происходит кризис. В нашем случае он
– Им нечем воевать, Дэвид, – пренебрежительно бросил Уотершор. – Уже сейчас нечем. Оружие у них на исходе, боеприпасы согласно расчётам – тоже. Даже если они затеют войну завтра, с нашей стороны это будет блицкриг. Да, конечно, не обойдётся без жертв, которых через пару лет можно было бы избежать. И без некоторого упадка в товарообороте. Однако подобные вещи – последствия любой войны. Да и потом, война – лишь один из возможных исходов. По моему мнению – маловероятный. Скорее всего, им придётся попросту сдаться на милость.
Джерри закурил, глубоко затянулся и откинулся в кресле. Сдаться на милость означало уничтожение мужчин и ассимиляцию женщин среди населения осенних и весенних месяцев. Об этической стороне вопроса, похоже, никто и не заботится, по крайней мере, в обсуждениях её тщательно избегали. Даже Самуэльсон, вместе с ним голосовавший против плана Уотершора – Ригана, поступил так лишь потому, что боялся экономического спада, а вовсе не из-за неприятия геноцида.
– На милость, говорите? – Джон Доу едва заметно улыбнулся. – По самым грубым прикидкам, сколько в зиме способных к сопротивлению мужчин?
– Тысяч двадцать, – быстро ответил Уотершор. – Может быть, двадцать пять. Но оружия у них нет. Хорошо, если одна винтовка на троих. А то и меньше. Ну, ещё охотничьи ружья. А через два года не останется вообще ничего. Мои парни одолеют их без боя.
Джерри откашлялся. Пора, лучшего момента ему не дождаться.
– Я хочу кое-что предложить, – сказал он и почувствовал, как тонкая струйка пота пробежала от затылка вниз по спине. – Кое-что, над чем работал последние месяцы. Вот здесь, – Джерри извлёк из планшета стопку бумаг, – подробности и детали. А пока позвольте на словах.
– Говорите, – кивнул Джон Доу.
– Вкратце план сводится вот к чему. Людей зимы мы оставляем в покое. Армию расформировываем. Превращаем вояк в шахтёров и дорожных рабочих. Заселяем ими ноябрь и март. Освободившуюся рабочую силу в осени используем на полях. В бумагах – подробные планы переселения и перепрофилирования. Там же калькуляции по сметам и суммарный баланс. Общая выгода от проекта в деталях расписана в приложении. Она, по самым скромным подсчётам, колоссальна.
Джерри замолчал, и наступила пауза. Сказанное ещё не дошло до собравшихся, не воспринялось, пока оно только шокировало. Лысина Бухгалтера покрылась каплями испарины, но он вопреки привычке не донёс до неё платок. Оливер Риган звучно сглотнул, поперхнулся слюной и закашлялся. Красное от загара лицо Уотершора стало багровым. Лишь Джон Доу остался, как всегда, невозмутим и бесстрастен.
Джерри смотрел на лица остальных и чувствовал,
Гэри Уотершор внезапно поднялся на ноги. Кровь отхлынула от лица, из багрового оно стало обычного красно-кирпичного цвета. Тонкие, в нитку, губы растянулись в улыбке, широкие ноздри раздулись.
– Отличная идея. – Уотершор подцепил двумя пальцами стопку бумаг с деталями плана, небрежно сунул под мышку. – Я бы сказал, замечательная. Вы молодец, Джерри. Хорошо постарались. Мне нужно время на ознакомление с подробностями, я думаю, нам всем нужно. Предлагаю расстаться до завтра.
– Поддерживаю. – Джон Доу встал. – Мне тоже нужно время. До свидания, господа.
Уотершор шутливо отдал честь, повернулся и размашисто зашагал к Ремню. Джерри Каллахан проводил его взглядом, закурил и неспешно двинулся вслед. Ему пришло в голову, что сейчас он, возможно, идёт по стопам своей смерти.
Глава 6
Август. Ловкач
Пыльные августовские тополя выстроились вдоль Ремня, отгораживая ровные шеренги палаток военной академии, неприметные медицинские трейлеры, блёклые жилые бунгало академической профессуры. Буйных, сочных красок и запахов июня и июля в августе не было – конец лета придавал благообразия и спокойствия всему и всем.
Под стать августу выглядел и Энрике Гарсия. Глядя на него, нелегко было предположить, что за благообразной, добродушно-доброжелательной внешностью прячется жёсткая и порой жестокая сущность. Невеликого роста, улыбчивый и приветливый толстячок больше походил на выпускника семинарии, чем на штатного исполнителя клана Уотершоров по кличке Ловкач.
В свободное от основной деятельности время Ловкач посещал академию, где числился референтом на кафедре социологии. В социологии он совершенно не разбирался, но этого и не требовалось. Никаких обязанностей в академии Энрике Гарсия не исполнял и не собирался, а лишь проводил там полтора-два часа в день, присматриваясь к студентам на предмет отбора перспективных в возглавляемую им команду. Занималась команда самыми разнообразными делами – от поведенческого контроля до выявления неблагонадёжных, наказания проштрафившихся и устранения неугодных.
Спать Ловкач обычно ложился под утро, незадолго до восхода Нце, а просыпался за полдень. Ночью он работал. Не потому, что по роду деятельности ему пристало вершить нечистые дела в тёмное время суток – в августе тёмного времени суток попросту не было. А в основном потому, что с делами предпочитал разбираться в одиночестве и не любил прерываться из-за того, что кому-то вдруг приспичило срочно с ним повидаться. Ночь уходила на изучение отчётов от членов команды, а точнее, от агентуры, аккредитованной во всех месяцах кроме зимних, и на составление сводной справки, которую Ловкач ежедневно отсылал в июль, хозяину. Звали его хозяина Гэри Уотершор.