КОЧЕВНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ поиски исторических закономерностей
Шрифт:
Обычно движение, направленное на захват новых земель, начиналось из определенного района степи, где в данный исторический период произошли события, вызвавшие его (географические, климатические или чаще всего политические катаклизмы). Значительная часть населения садилась па коней и в кибитки и вместе со всем имуществом и стадами начинала с боями пробиваться на новые места. Население принадлежало обыкновенно в начале движения к одной этнолингвистической группе, нередко уже достаточно сплоченной для того, чтобы называться этнической общностью [17] . Недаром у восточных средневековых авторов создавалось впечатление, что народы, с историей которых они знакомились, происходили из одного древа путем отпочкования от него отдельных ветвей. Действительно, в кочевых обществах постоянно происходил этот процесс выделения из более или менее сложившихся общностей родственных им новых этнических групп. Вот как изобразил и подытожил этот процесс средневековый историк азиатских кочевых народов Рашид ад-Дин (XIV в.): «С течением времени эти народы разделились на многочисленные роды, [да, и] во всякую эпоху из каждого подразделения возникали [новые] подразделения и каждое по определенной причине и поводу получало свое имя и прозвище» [18] .
17
Лашук Л. П. Опыт типологии этнических общностей средневековых тюрок и монголов.— СЭ, 1968, № 1, с. 98—99.
18
Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. М.; Л., 1952, т. 1, книга первая, с. 74.
Однако отпочковавшееся «подразделение» по мере продвижения по степям в поисках свободного, т. е. заселенного более слабым в военном отношении этносом района, начинало обрастать примыкающими к нему ордами или даже отдельными родами разных попадающихся на пути и мимоходом побеждаемых, а значит также разоренных и готовых благодаря этому к первой стадии кочевания племен и этнических общностей. В результате чем длиннее и дольше был путь, тем более изменялся этнолингвистический и антропологический состав первоначально отпочковавшейся ветви. Появлялись предпосылки для создания новой этнической общности так же, как возникала благоприятная обстановка для сложения нового гражданского сообщества.
То же происходило и с материальной культурой. Отпочковавшаяся группа, естественно, уносила с собой культуру «материнского сообщества». За долгие годы многочисленных перекочевок, трудных переходов, тяжелых битв (в том числе и поражений), слияний с покоренными и примкнувшими общностями, имевшими свои культурные традиции, первичная культура почти полностью исчезала. Оставались только те особенности, которые касались усовершенствований в военном деле, т. е. то, что делало новое подразделение непобедимым. Все остальное исчезало и постепенно, уже при переходе во вторую стадию кочевания, начинало заменяться новой, состоящей из многих культур и влияний культурой.
Мировоззрение или скорее религиозные представления и культы приобретали «частный» характер. Особенно широко распространялся культ предков. Обряды, связанные с ним, выполнялись главами семей. Ритуалы более общих культов поклонения силам природы (солнцу, воде, земле), как правило, справлялись на общих съездах вождями орд и объединений. Жречества как отдельной «специализированной» прослойки, исполняющей основные культы, не было, хотя шаманы (гадатели, знахари) и представители «опасных» профессий (кузнецы, гончары), конечно, та-буировались, участвовали в культовых ритуалах и следили за правильностью исполнения многочисленных пронизывающих жизнь кочевника обрядов (от рождения до инициации и погребения).
Интересно, что с переходом степного населения к первой стадии кочевания менялся не только их собственный этнолингвистический и культурный облик, существенно изменялся и состав стада. Наиболее ценным видом скота становилась лошадь, необходимая и для всадников и для тягла. Огромные табуны пускались в зимнюю пору на пастбища первыми. Они разбивали наст и выкапывали траву. За ними пускали неприхотливых и терпеливых овец и коз. Крупный рогатый скот, значительно хуже переносивший длительные перекочевки и зимние бескормицы, видимо, специально не разводили, а использовали периодически, когда удавалось угнать его у соседей или отобрать у побежденных.
Византиец Клавдий Клавдиан в описании бедствий, принесенных в его страну гуннами, подчеркнул несчастья не только людей, но и угнанного на чужбину скота: «3aj-хваченный скот, уведенный из родных хлевов, пьет на Кавказе мерзлую воду и меняет пастбища Аргея на скифские леса» [19] .
Что же остается археологам от культуры кочевников, находившихся на первой, таборной стадии кочевания?
Разноэтническая, разноязыкая, разнокультурная масса племен и орд, объединенная под властью вождей в союзы племен или орд, постоянно двигалась по тысячекилометровым степям во враждебном окружении. У них не было ни постоянных становищ, на которых могли бы остаться культурные слои, ни постоянно функционировавших родовых кладбищ. Хоронили они чаще всего в курганах предыдущих эпох, рассыпанных по степи (так называемые «впускные погребения»), или просто в специально тщательно скрытых (затоптанных конями, заложенных дерном и даже затопленных рекой) могилах. Этот обычай скрывать места погребений дольше всего сохранялся в среде родовой аристократии, где древние обычаи культивировались и оберегались более тщательно, чем в среде простого народа. Древняя обрядность как бы выделяла аристократию, бывшую к тому же носительницей древних верований, поскольку вожди и ханы исполняли по совместительству и функции верховных жрецов. Ханские усыпальницы отличались необычайным богатством сопровождающего инвентаря, поэтому скрыть их от глаз народа и грабителей было необходимо (особенно в условиях постоянных откочевок в новые места и невозможности охранять могилу от осквернения). Делая скрытые могилы, кочевники, как правило, преследовали именно эту цель — уберечь ее от грабителей и иных осквернителей. Так, еще в XIII в. Плано Карпини фиксировал этот «скрытый» погребальный обряд в развитом феодальном монгольском обществе: «если умирал среди монголов знатный и богатый», то его хоронили «тайно в поле», причем сверху над могилой «кладут траву, как было раньше, с той целью, чтобы впредь нельзя было найти это место» [20] .
19
Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе.— ВДИ, 1949, № 4, с. 256.
20
Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957, с. 32—33.
Интересно, что этот обряд существовал не только в начале XIII в., но и во времена Марко Поло, который также подробно его описал [21]
Только в конце первой стадии кочевания кочевники начинают сооружать наземные сооружения над могилами: курганы, оградки и прочее, поскольку с освоением новых земель у них появляется реальная возможность охранять своих умерших родичей.
Итак, единственный вид памятников, доходящий до археологов от периодов таборного кочевания,— разбросанные по степям одиночные погребения, встречающиеся, как правило, случайно и потому редко достающиеся специа,-листам в полном виде. Тем не менее именно эти материалы дают археологам возможность отметить, во-первых, разнообрядность, а значит, видимо, и разноэтничность погребальных комплексов, относящихся к населению, находившемуся на первой стадии кочевания, и, во-вторых, характерное для периода военной демократии экономическое «равенство» комплексов (исключением из этого были только усыпанные золотом могилы вождей).
21
Книга Марко Поло. М., 1955, с. 88.
Рассмотрим конкретные примеры первой стадии кочевания, сведения о которой сохранились наиболее полно и ярко на страницах древних исторических сочинений. Анализ этих сведений следует, очевидно, начать с событий, происшедших в империи Хуыну в первые столетия нашей эры, поскольку именно хунну — гунны «открыли» новую зру в истории европейских народов — эпоху средневековья и феодализма [22] . В середине I в. н. э. вследствие многих бедствий (засух, эпидемий), неудачных войн с Китаем, длительных междоусобиц, империя Хунну разделилась на две державы: Южную и Северную [23] . Первая сразу встала в вассальные отношения к Китаю, а северные хунну еще в течение столетия сохраняли относительное единство и самостоятельность. Однако вокруг них кипели страсти — все доселе невидимые историей на
22
Здесь и далее мы, следуя установившейся в исторической литературе традиции, называем именем Хунну империю и ее население, занимавшее степи Восточной Азии к северу от Китайской империи. После того как хунну обрушились на европейские народы, они в переводах соответствующих (в основном латинских) источников стали именоваться гуннами. Мы также оставили это наименование, поскольку некоторое изменение имени (правда, конечно, условно) подчеркивает этнолингвистические изменения, происшедшие с этой мощной кочевой группировкой.
23
Вернштам А. Н. Очерк истории гуннов. Л., 1951, с. 77 и сл.; Гумилев Л. Н. Хунну. М., 1960, с. 200 и сл.
роды, освобождаясь из-под власти хунну, начинали свой исторический путь. Более других выделились обитавшие на восточных окраинах сяпьби [24] .
Сяпьби в несколько десятилетий из небольшого охот-ничье-пастушеского народа превратились в свирепых всадников-завоевателей. Они прошли стадии развития кочевничества в том первоначальном (первобытном) порядке, который прослежен С. И. Рудепко, т. е. от пастушеского оседлого и полуоседлого образа жизни к таборному кочеванию, которое неизбежно привело их к борьбе за пастбища — к нашествиям. «Скотоводство и звероловство недостаточны были для их содержания»,— записано в хронике Хоуханыпу [25] . Завоевания стали необходимостью. Основным объектом нашествия была слабеющая с каждым десятилетием держава северных хунну.
24
Там же, с. 183, 236—239 и сл.
25
См.: Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л., 1950, т. 1, с. 158.
На совете старейшин — одном из характернейших органов военно-демократического строя был избран старейшиной молодой и энергичный воин из знатного рода — Таншихай. Он подчинил себе остальных старейшин и возглавил сяньбийское объединение (союз племен). В период с 155 по 166 г. Таншихай «овладел всеми землями, бывшими под державою хуннов, от востока к западу на 14000 ли» [26] . За короткое время Таншихай стал во главе огромной империи. Сразу же после его смерти она развалилась. Таких примеров в истории кочевников мы укажем несколько, но поскольку образование государственных объединений такого типа начиналось обычно на грани двух стадий кочевания, а чаще даже на второй стадии, то о судьбе империй типа Сяньби мы еще поговорим ниже.
26
Гумилев Л. П. Хунну, с. 237.