Код человеческий

Беденко Иван

Вместе с ранним пробуждением пришло редкое состояние беззаботности и благодушия. Ничто не раздражало и не преследовало, любую случайную мысль можно было обдумать обстоятельно, по-бюргерски деловито, почти плоско.

ХАЭН пикнул новостным уведомлением. Что там? «Вчера ночью на взлете потерпел аварию космический аппарат „Надежда-11“, разрушена стартовая площадка, человеческих жертв нет». Вот и мысль, обдумывать которую сейчас наверняка примется мозг. «Надежда-11»! С бесхитростной прямолинейностью технари нумеруют изделия строго по порядку. Никто уже не верит, что хоть одно из них преодолеет барьер безнадеги и пробьет дорогу за пределы купола. Вон Мегаполис – не дураки и технически поразвитей,

а попыток выбраться в космос не предпринимают, и ладно б защекинские ракетчики как-то сглаживали негатив, маскировали как-то: например, нумеровали попытки, чтобы никто не помнил, сколько раз яйцеголовые облажались, – так нет же, упорно афишируют в цифрах провалы. Эдак «Надежд» все больше будет, а надежды все меньше. Если б тот же Мегаполис взялся за дело, то уже после пары аварий у проекта свершился бы ребрендинг, номера присваивали бы типа «Икс – 1,47 лэвэл 358», где не разберешь, к чему «икс», к чему «лэвэл», а к чему цифры – обделайся катастрофами хоть по горло, никто не заметит.

Все-таки не вышло у Игоря по-бюргерски самодовольно и благодушно отнестись к новости. Настроение испортилось. Он очень переживал неудачи с «Надеждами».

Нужно пройтись.

В голове текли вязкие мысли, причудливо перекидываясь между устройством вселенной и надобностью купить кефира да колбасы, как вдруг внимание привлекла витрина мотокомиссионки.

За стеклом блестели наполированным пластиком игрушки для подросших и не очень мальчиков – инвентарь определенной категории чудаков, той, что не лучше и не хуже иных, застолбивших право на свое существование непотопляемым: «А, ладно! Лишь бы не пил, не кололся!»

Если честно, Игорь не прочь был увлечься чем-то, пусть и не рациональным, пусть даже дорогостоящим, но отличным от кровавых рубашек и «вони» нашкодивших жуликов, вот только не срасталось ни с одним хобби. И не скажешь, что он плохо старался разбавить монотонность жизни, – да если б его старания вдруг стали предметом рассмотрения суда по вопросам добросовестного старания, то у присяжных не нашлось бы причин упрекнуть подсудимого в лени. Ну разве что чуть-чуть, на маленький условный срок, и то – для острастки, чтобы еще лучше старался.

«Какая чушь вертится в голове! – с отвращением заметил про себя Игорь. – Свихнусь скоро с этой работой». Он еще раз посмотрел на витрину. Нужно зайти. Не за аргументами для суда, а… да хоть бы и за аргументами, пусть так!

Внутри было тесно: мотоциклы стояли рядами впритык друг к другу, проходам недоставало ширины – из-за этого салон больше походил на нарядный склад, где вместимость поставлена во главу угла, а демонстрация прелестей товара – дело третье. На дилиньканье дверного колокольчика из подсобки тут же выскочил продавец, распространяя в воздухе запах лапши быстрого приготовления. Впрочем, он ограничился кивком приветствия и не стал сходу расстреливать посетителя очередями рекламы, за что удостоился безмолвной благодарности Игоря.

Послонявшись пару минут в тишине между мотоциклами, Игорь уже собрался с чистой совестью продолжить прерванное шествие за кефиром, как вдруг что-то екнуло в груди. У дальней стены неприметно стоял ОН. Не начищенный, в отличие от остальных, а напротив, покрытый солидным слоем складской пыли, без бирки с ценой и параметрами, но однозначно в миллионы раз более притягательный, чем все его собратья вместе взятые.

Каждая грань, каждая линия этой машины стремились к волнующему совершенству: в круглой фаре, глубоком вишневом колере бака, в изящной клетке рамы и тусклом металле V-образного мотора светилась прелесть чистого естества. А эти колеса? Широкое заднее и переднее, поменьше, прикрытое сверкающими тормозными дисками с рельефными суппортами! А раздельное сиденье из перфорированной кожи? Волшебно! Он моментально покорил бесстыдством здоровой наготы и наплевательским отношением к публике, падкой до продуктов вульгарной моды. Такой настоящий, честный.

– Привезли еще летом, но не продается. Цена, наверное, высоковата, – послышался голос продавца за спиной.

– Что за аппарат? – не оборачиваясь, спросил Игорь.

– «Супер-В» от «блюстар», модель редкая, да и фирма разорилась недавно, так что за запчастями кому-то побегать придется.

– Сколько стоит?

– Сто сорок пять тысяч, меньше никак, он в закупке золотым вышел, – будто извиняясь, сказал продавец. – Возьмите лучше «лайтнинг», товар ходовой, как надоест, продадите легко…

Заскрежетали многочисленные стулья по казенному полу, раздался шелест платьев одевавшихся мещан. С разочарованными лицами те покидали места за длинными обшарпанными столами, так и не вкусив садистского удовольствия коллективной расправы. Суд добросовестного старания отныне упразднялся за ненадобностью, а подсудимый, не в состоянии поверить собственному спасению, растеряно хлопал глазами: не сон ли происходящее?

«Супер-В» стоил дорого, поэтому денег на покупку сразу не нашлось. Ко времени их с Игорем встречи Кремов уже прочно втянулся в забавную игру молодых холостяков под названием «таинственное исчезновение зарплаты», где таинственное исчезновение от размера зарплаты не зависело, но наступало неизбежно. Сто сорок пять тысяч копились медленно и в муках. Каждый раз, приобретая что-то в магазине или собираясь на вечеринку, Игорь блокировал ХАЭН на лимит расходования средств. Он все реже пускался в путешествия по ночным клубам, реже обедал в прежних недешевых ресторанчиках с Михой, да и само общение с этим гулякой свернулось до минимума.

Однако время шло быстро, а сумма накоплений росла, напротив, неспешно. Через три месяца с восьмьюдесятью тысячами на ХАЭНе измотанный экономией Игорь решил, что свою миссию тот пыльный «Супер-В» может выполнить и опосредованно, ведь он уже заразил бациллой мотоциклизма. Стало быть, пока можно согласиться на «лайтнинг», тем более он товар ходовой со всеми вытекающими, а «СВ»… да тот наверняка уже продан, три месяца – изрядный срок.

Сделка с совестью показалась выгодной, и через неделю поисков подержанный «лайтнинг» поблескивал надраенным пластиком в арендованном гараже… с беспощадной очевидностью констатируя провал политики «стерпится-слюбится».

Ходовой товар вскоре ушел в руки нового хозяина, который, несомненно, влился на нем в стаю клонов, бороздящих ночные улицы без шлемов и в тапочках, пугающих обывателя визгом рядных малокубатурных четверок. Опустошенный же Игорь решил взять перерыв, сосредоточившись на работе.

Но заноза не давала покоя, раздражая зудом в груди. Не выходил из головы образ «Супер-В». В конце концов Кремов отправился в ту же мотокомиссионку безо всяких надежд и ожиданий, просто чтоб освежить давешнее прекрасное чувство.

«Супер-В» стоял как ни в чем ни бывало на том же месте и без ценника, правда, начищенный, как и все остальные мотоциклы.

– За сколько отдадите? – спросил Игорь у того же, что и в прошлый раз, продавца.

– Сто сорок пять тысяч, меньше никак, он в закупке золотым вышел, – устало ответил тот, конечно не узнав посетителя, и после паузы добавил: – Если что, на «лайтнинг» посмотрите, он дешевле, но ничем не хуже…

Глава 8

Как же давно это было! Сегодня Игорь уже не Нерв, и той жизни с ленивыми выходными нет, как, впрочем, и холостяцкой вольницы, и лучшего приятеля Михи рядом. Он-то выдержал, остался. А Игорь пытается справиться со своим кризисом и недовольством жены.