Код человека. Часть 1
Шрифт:
«Аллен. Шпарте, — распорядился Квинт, когда покинул стерильную цитадель. — Я хочу, чтобы вы подкинули жучок Патрику Митчеллу».
«Будет сделано».
«Что дальше? — вклинился голос Лиз. — Есть зацепки?»
«И да, и нет. Бронируй „Скайвинг“. Кажется, предположения „Аллегро“ верны, девочка двинулась в Нью-Йорк».
02. За Свободный Йорк
— Если этот ублюдок сделает мне больно, я вырежу тебе яйца, понял?!
Чес так сильно ухватила Шестерку за руку, что на его бледной коже остались красные следы. Вот неженка!
— Воу-воу, детка! Я вижу, ты настроена серьезно! Сто, нет, двести, даже триста процентов — все пройдет гладко. Правда! — Он неловко похлопал ее по плечу, пока невозмутимый долговязый тип с лицом старой морщинистой собаки и зубочисткой во рту пристегивал к голове Чес жирную связку разноцветных проводков. Было мерзко, но дома ей и не такое приходилось терпеть. Рэд вскинул руки в примирительном жесте и повторил. — Правда! Я и сам не раз бывал на приеме у старины Резчика — он мастер своего дела. Вынесет мусор из твоей чудесной головки за один клик.
— Ладно, — Чес театрально оскалилась, — но я предупредила.
А потом, довольная собой, откинулась на спинку кресла и скрестила ноги, готовясь к мягкому покалыванию в затылке и висках. Резчик сел перед монитором, подключил деку и начал сканирование. Долго и молча смотрел в экран, бегая глазами туда-сюда. Рэд тем временем нервно выхаживал по «клинике» техномедика, больше похожей на извращенное дитя аптеки из фильмов времен Старой Америки и серверной какой-нибудь корпорации по типу «АппТех» — скопище компьютеров, проводов, мигающих карбоновых блоков, а рядом медицинские стойки на колесиках и стерильно-белые шкафчики с флакончиками таблеток. Очень знакомых Чес таблеток.
— Ну что у нас там? — преувеличенно радостно спросил Рэд, нависая над плечом Резчика. — Еще долго?
— Работы много. — Зубочистка перекочевала из одного края мерзкого рта в другой. — За один сеанс не сделаю. Блоков понаставили… с технической точки зрения она вся в цепях. И кто-то очень не хотел, чтобы их снимали. Будет больно.
Шестерка нервно покосился на Чес. Чес ответила ему кровожадной улыбкой.
— А что по анализам крови?
— Ее кормили необифреном и сибазоном. Еще псиобиз. В конских дозировках, раз до сих пор остаются в крови.
— Ясненько…
— Кстати, у нее нет АйСи.
— Чего-о-о?
Чес рассмеялась, едва уловимый электрический импульс щекотнул ей где-то за виском. П. Митчелл не верил, когда она говорила, что все чувствует. А она и правда чувствовала.
— Зовите меня Леди Инкогнито!
Шестерка нервно посмеялся. Вот трус. И чего он так боится? Она только разок лизнула его внутри головы, а до сих пор не может избавиться от привкуса страха на языке.
— Псионик без АйСи, на таких мощных колесах — хоть на рельсы ставь, не знаю, Рэд… Уверен, что Дику это понравится? — Техномедик понизил голос, но недостаточно, чтобы она не услышала: — Ее бы отключить к чертям собачьим и сдать куда надо.
Чес шутливо зашипела из кресла. Шестерка инстинктивно дернулся от нее, некрасиво припомнив свою матушку, и раздраженно бросил медику:
— Не болтай чуши, да? Дик в курсе. Она ему нужна.
Резчик пожал плечами.
— Ладно, крошка. — Шестерка шагнул к креслу и взял ее за руку. — Давай по-честному… ты хочешь стать крутой и сильной, как Капитан Бруклин?
Чес судорожно выдохнула:
— Чертовски, Рэд.
— Тогда, придется потерпеть немного боли. Ты готова, крошка?
Она улыбнулась и склонила голову на бок:
— А что такое боль?
Квартирка в Блоке 130 больше походила на чердак, но Чес здесь нравилось. До потолка можно было достать рукой, даже не вставая на цыпочки, сбоку постоянно кто-то ругался и колотил о стены, а сверху доносились стоны и толчки. Ее новая комнатушка ютилась среди сотен других таких же на самом дне гигантской воронки Бетельгейзе — младшей сестрички Ее Величества. Воронки, как узнала Чес по информационной табличке на краю Бетельгейзе, когда ее только-только сюда привезли, — следы войны десятилетней давности, глубокие незатянувшиеся раны, напоминающие йоркцам о том, что они снова отстояли свою свободу и независимость перед Союзом. Чес было приятно прикоснуться к знаменитым шрамам Йорка — это была своего рода великая честь, хоть и жилища, которыми обросло дно и стенки воронок, больше напоминали маргинальные притоны.
В ее прошлом доме было тихо. Стерильно. Пахло искусственной свежестью. Чаще всего окон не было, но когда были окна, то из них смотрели заснеженные горы и синяя громада неба. А здесь из окон призывно сверкает неон, доносится шум ночного города, запахи из закусочных — пряные соусы, острый перец, пережаренные моллюски, а еще масло и горелый пластик. Первые дни Чес не спала ночами, лежала животом на термопеновом матрасе, свесив голову из окна и дышала всем этим, всасывала город через ноздри, выдыхала через рот.
Ее допотопный комлинк характерно пискнул — запрос из закрытого канала связи. Чес плюхнулась на матрас и моргнула, принимая вызов.
— Да-да.
— Приветик, детка. Все путем?
— Ага.
— Точно? Ничего не болит?
— Неа.
После «процедуры» в ушах звенело, как от удара, только в десять раз сильнее. Резчик вначале выдал ей одну капсулу нейротина — простое низкодозированное обезболивающее, а она, смеясь, высыпала в рот весь флакон. Рэд тогда чуть слюной не захлебнулся, думал, придется откачивать. Дурак, она эти таблетки может жрать тоннами, как малолетка — леденцы. Если бы от тонны был хоть какой-то эффект, кроме легкого кайфа. Резчик сказал, что дело в привыкании.
— Тебе надо поспать. Завтра все начнется.
— Что начнется?
Шестерка шумно выдохнул.
— Не шути, ради Христова Пришествия.
Чес засмеялась. Рэд звучал очень серьезно, и она не знала, ее это больше нервирует или веселит.
— Слушай… ты же помнишь план, да?
— Ага.
— Помнишь, что от него нельзя отклоняться?
— Ага.
— Хорошо… Давай сделаем все красиво, Чес. Не подведи меня.
— Ты иногда такой зануда, Шестерка… Отбой.
Комлинк пискнул и затих. Чес зевнула и потянулась всем телом, каждой мышцей чувствуя волнение и трепет.