Код да Винчи 10+
Шрифт:
– Удивляюсь, как ваш дед сумел составить такую сложную анаграмму, когда ему оставалось жить всего несколько минут.
Софи знала ответ, и от этого ей было только больнее. Как я не поняла? Она вспомнила, что в юности дед развлекался анаграммами, превращая в шарады знаменитые произведения искусства. Когда Софи была еще маленькой, одна из таких анаграмм стоила ему неприятностей. Дед давал интервью американскому искусствоведческому журналу и выразил свое неприятие кубизма начала двадцатых годов прошлого столетия, заметив, что шедевр Пикассо «Авиньонские девицы» полностью
– Я думаю, что дед давным-давно придумал эту анаграмму Моны Лизы. – Софи посмотрела на Лэнгдона. А сегодняшние обстоятельства заставили его воспользоваться былой заготовкой в качестве импровизированного шифра.
Голос Соньера ясно прозвучал в ее ушах:
Леонардо да Винчи!
Мона Лиза!
Почему, прощаясь, он упомянул знаменитое полотно? Софи не могла ответить, но догадка ее пугала.
Эти его слова были не последними…
Неужели он просил ее подойти к картине? Не там ли дед оставил ей еще одно сообщение? Что ж, вполне вероятно. «Мона Лиза» висит в отдельном зале, доступ туда есть только из Большой галереи. Софи вдруг сообразила, что вход в этот зал находится всего в двадцати метрах от места, где нашли мертвого Соньера.
Оглянувшись на запасную лестницу, она почувствовала, что разрывается на части. Софи понимала, что нужно немедленно выводить Лэнгдона из музея, но инстинкт гнал ее к «Моне Лизе». Если деду требовалось сообщить ей какой-либо секрет, в мире не было более подходящего места, чем это.
– Она тут совсем рядом, – шептал ей дед, когда в первый раз привел Софи в крыло «Денон» и, сжав ее хрупкую детскую ручку, показывал ей музей уже после закрытия.
Ей тогда исполнилось шесть лет, и она, глядя на высокие потолки и вызывающий головокружение орнамент пола, чувствовала себя маленькой и ничтожной. Пустой музей ее пугал, хотя она не подавала вида, не хотела, чтобы дед об этом знал. Сжала зубы и выдернула руку.
Софи видела изображение Моны Лизы в книгах, и оно ей совершенно не нравилось. Она не понимала, почему люди так восхищаются этой картиной.
Она осмотрела узкое пространство «Зала государств», и ее взгляд остановился в центре правой стены, где за защитным стеклом висел одинокий портрет.
– Подойди, Софи, – пригласил дед. – Немногим выпадает удача побыть с ней наедине.
Поборов страх, девочка двинулась к картине. После всего, что она слышала о «Моне Лизе», у нее возникло чувство, что она находится в обществе особы королевской крови. Софи затаила дыхание и подняла взгляд. Она не знала, какое впечатление произведет на нее портрет, но ничего особенного и не ожидала. Ни изумления, ни восторга. Знаменитое лицо выглядело точно так, как и на страницах книг. Казалось, целую вечность Софи стояла в ожидании, что вот-вот что-то случится.
– Ну как? – шепотом спросил дед, подходя сзади. – Правда, красиво?
– Она слишком маленькая.
Соньер улыбнулся.
– Ты тоже маленькая, но красивая.
Я не красивая, подумала Софи, проклиная
– Она смотрит так, словно что-то знает. Как ребята в школе, если скрывают какой-то секрет.
Дед рассмеялся.
– Отчасти поэтому она так знаменита. Люди пытаются понять, чему она улыбается.
– А ты знаешь?
– Может быть, – подмигнул дед. – Когда-нибудь я тебе расскажу.
Софи топнула ножкой.
– Я тебе говорила, что не люблю секретов.
Соньер потрепал ее по плечу.
– Жизнь полна секретов, принцесса. Невозможно узнать все сразу.
– Я возвращаюсь наверх. – Голос Софи глухо раздался в пролете лестницы.
– К «Моне Лизе»? – отпрянул Лэнгдон. – Сейчас?
Софи попыталась оценить возможный риск.
– Меня в убийстве не подозревают. Попробую. Мне надо понять, что хотел сообщить мне дед.
– А как насчет того, чтобы добраться до посольства США?
Софи кольнуло чувство вины: она подбила Лэнгдона на побег, а теперь бросает одного. Но выбора не было. Она показала на металлическую дверь у подножия лестницы.
– Пройдете сквозь нее и дальше следуйте световым указателям выхода. Они приведут вас к турникету, где вы сможете выйти. – Она протянула ему ключи от машины. – У меня красный «смарткар», стоит на площадке для сотрудников музея. Представляете, как доехать отсюда до посольства?
Зажав в руке ключи, Лэнгдон кивнул.
– Послушайте! – Голос Софи стал мягче. – Мне кажется, дед оставил мне на «Моне Лизе» сообщение – что-то вроде ключа к загадке, кто его убийца. Или почему мне грозит опасность. – Или что на самом деле случилось с моими родными. – Мне нужно сходить посмотреть.
– Но если он хотел предупредить вас об опасности, почему просто не написал это на полу там, где умирал? К чему эти хитроумные игры в слова?
– То, о чем намеревался сообщить мне дед, не предназначалось для чужих глаз. Даже для глаз полицейских. Как бы странно это ни звучало, думаю, он хотел, чтобы я оказалась у «Моны Лизы» раньше других.
– Я пойду с вами.
– Нет! Мы ведь не знаем, когда в Большую галерею нагрянут полицейские. Вам надо спешить. Увидимся в посольстве, мистер Лэнгдон.
Он поморщился и твердо заявил:
– Только при одном условии.
Софи удивленно подняла на него взгляд.
– При каком?
– Вы перестанете называть меня мистером Лэнгдоном.
Она заметила, как слегка искривились в улыбке уголки его губ, и улыбнулась в ответ.
– Удачи, Роберт!
Когда он оказался на нижней ступеньке лестницы, в нос ему ударил характерный запах льняного масла и гипса. Впереди светящаяся стрела с надписью «SORTIE/ВЫХОД» указывала в конец длинного коридора. Виртуозные анаграммы Соньера не выходили у Лэнгдона из головы, и его мучило любопытство: что же найдет Софи на «Моне Лизе»… если там вообще что-то есть. Она, казалось, не сомневалась в последнем желании деда – он хотел, чтобы внучка снова подошла к знаменитому полотну. Похоже на правду. Но Лэнгдону не давал покоя еще один вопрос.