Код Горыныча
Шрифт:
Имеющие отношение к благодарности или неблагодарности тропы (сюжетные кирпичики, из которых, как из детского конструктора, складывается народное творчество) демонстрируют в складывании своем печальную закономерность: благодарность возможна только в волшебных сказках, т. е. не без вмешательства потусторонней силы, тогда как в бытовых сказках благодарности не бывает, а бывают лишь подлость и обман. Волшебная яблонька, например, укрывает детей от гусей-лебедей за то, что дети давеча освободили яблоньку от тяжести плодов. Но бытовые старик со старухой, которым бытовая лисица привела заблудившуюся в лесу бытовую внучку, травят в благодарность лисицу собаками.
Хотелось бы ошибаться, но я не встречал примеров благодарности в бытовых русских сказках. Однако же даже на фоне привычной этой аморальности сказка «Старая хлеб-соль» шокирует меня. Всеобщая неблагодарность, всеобщее вероломство, всеобщая подлость непросто констатируется этой сказкой, а активно насаждается главным героем, как если бы мир у человека рухнул, появись благодарность на свете.
Начинается сказка со сцены охоты. Охотники гонят бирюка (т. е. матерого волка). Спасаясь от преследования, бирюк выбегает в поле, где мужик молотит зерно тяжелым цепом. «Спрячь меня в мешок», — просит волк крестьянина. И тот прячет волка в мешок, и охотники проходят мимо, не отличив мешок с волком от лежащих на гумне мешков с зерном. Как только охотники уходят, крестьянин развязывает мешок, выпускает волка, и зверь, сообразив, что спасший ему жизнь человек один и без оружия, вознамеривается спасителя своего сожрать.
«Я ж тебя выручил, а ты меня съесть хочешь», — мужик пытается воззвать к совести волка.
«Старая хлеб-соль забывается», — парирует волк в том смысле, что нету такого обычая — испытывать к благодетелям своим благодарность.
Насилу крестьянин уговаривает волка повременить немного со съедением и спросить у прохожих, забывается ли старая хлеб-соль или нет. Разумеется, им встречаются старый пес и старая лошадь, которых после многих лет верной службы хозяин выгнал из дома. Наверное, в тысяче сказок бродят по дорогам эти пес и лошадь, доказывая каждому встречному, что благодарности не существует. Разумеется, и мужику с бирюком пес и лошадь говорят, что «старая хлеб-соль забывается» и что быть, следовательно, мужику съеденным.
Но затем мужику и бирюку встречается лиса.
«Как же ты залез в мешок?» — удивленно спрашивает лиса волка. «Да вот так и залез». — «А ну покажи, — сомневается лиса. — Не верю».
Ради лисы устраивается следственный эксперимент. Волк забирается в мешок, как забирался, прячась от охотников. Крестьянин завязывает мешок, как завязывал на гумне. И лиса говорит мужику: «А теперь покажи мне, как ты молотил».
Догадливый крестьянин принимается молотить тяжелым цепом увязанного в мешок волка. И молотит до смерти. А лиса стоит рядом и смотрит. Последний удар цепа спасенный лисою крестьянин обрушивает лисе на голову.
Он убивает ее одним ударом со словами: «Старая хлеб-соль забывается». Убивает потому что иначе не только старая лошадь и старый пес ходили бы по миру со своими сказками о неблагодарности, а ходила бы и лиса, проповедуя справедливость. И весь замешенный на зле и обмане сказочный мир рухнул бы.
Поэтому мужик и убивает лису ударом цепа.
Начальник зверей
Многочисленные русские сказки про обыкновенного серого кота, попавшего в лес и ставшего владыкой над всеми лесными зверьми, хорошо было бы изучать на заседаниях Союза промышленников и предпринимателей, штудировать на корпоративных тренингах крупных компании, просто читать на ночь всяким людям, считающим себя сильными и влиятельными, — ибо вот отчетливый способ мелкому зверьку подмять под себя всех сильных и влиятельных разом.
В большинстве вариантов сказки кота выгоняют из дому за воровство. В наказание за то, что кот ворует сметану в погребе, хозяин сажает его в мешок и относит в лес — так далеко, чтобы кот не нашел дороги домой. Кот пробавляется в лесу мышами и мелкими птичками, пока однажды не встречает лису (барана, козла или другого какого-нибудь помощника). Если в соответствующих вариантах сказки с бараном и козлом у кота складываются чисто деловые отношения, направленные на рейдерский захват всего леса на корню, то в варианте с лисой от ношения еще и эротические Лиса в этой сказке — девушка. Так или иначе, все лесные звери циничным образом используют лису для удовлетворения минутной похоти, и только про маленького серого кота лиса может думать, что тот будет с ней ласков. Кот представляется лисе не простым котом, а сибирским и врет, будто его прислали в лес «бурмистром».
— Ну, тогда женись на мне, — говорит лиса.
И кот женится, тогда как любой другой зверь ограничился бы с лисою короткой половой связью.
Теперь лиса чувствует себя защищенной. Она рыщет по лесу в поисках еды для мужа, принявшегося лениться с самого дня свадьбы, но теперь уж она не так доступна, как привыкли думать медведи и волки. Встреченный на лесной тропинке волк попытался было привычно потискать лисичку, но та отвечает гордо:
— Что ты тискаешь меня, серый? Я теперь не девушка, а мужняя жена.
И медведю, привычно сграбаставшему лисичку в объятия, красавица отвечает:
— Не лапай меня, косолапый, я теперь не девушка, муж у меня бурмистр.
Естественным образом, медведь и волк (в некоторых вариантах сказки еще барсук и сурок) высказывают желание взглянуть на хваленого мужа, ради верности которому лисичка перестала быть благосклонной к ним. Но лиса отвечает, что муж у нее очень строгий, что если звери явятся представляться ему без подарка, то он просто разорвет их.
И вот в назначенный день волк является представляться «бурмистру» с бараньей тушей, а медведь приноси в подарок быка. Однако же лиса и тут продолжает пугать медведя и волка грозным своим мужем. Она предлагает медведю залезть от греха подальше на дерево, а волку схорониться в куче валежника: муж, дескать, съест быка и барана и подобреет, тут-то можно будет вылезти из укрытий и представиться «бурмистру» но всей форме.
Никаких причин прятаться у медведя и волка нет. Ничего плохого коту они не сделали. Они прячутся из осторожности, просто на всякий случай, ибо осторожность вообще свойственна всякому, кто считает себя влиятельным и сильным. Медведь карабкается на дерево, волк прячется в куче хвороста, а лиса идет звать мужа.
Выходит кот. Набрасывается на баранью тушу, и спрятавшемуся в куче хвороста волку мурчание его кажется словами «мало, мало». Волк видит, что зверь невелик, но со страху приписывает ему богатырские какие-то свойства, ибо что же за чудовищем должен быть зверь, если ему одному мало на обед быка и барана. От потрясения волк даже привстает в своей куче валежника, сучья шуршат, коту кажется, будто в валежнике шуршит мышь, и недолго думая «бурмистр» на валежник прыгает.
Волк под валежником думает, что кот прыгает в хворост с целью разорвать его, волка. И бросается наутек. А кот, испугавшись неожиданно выскочившего из-под хвороста волка, карабкается на дерево — на то самое дерево, куда спрятался медведь. И медведю кажется, будто кот, едва не задрав волка, лезет теперь на дерево разодрать его, медведя. Путей к отступлению нет. Медведь прыгает с вершины сосны вниз. И, раненый, уползает прочь, рассказывая всем встречным, как страшен простой серый кот, выгнанный из дома за мелкое воровство.