Код каббалы
Шрифт:
— Я знаю, что ты где-то рядом, Эрик, — ласково промолвил Джеймс. — Ты слишком умен, чтобы бессмысленно погибнуть. Где бы ты ни был, да благословит тебя Господь, мой друг; мы будем по тебе скучать. Подожди нас. Не так уж нескоро мы снова будем вместе.
Джеймс вынул очки из кармана своего друга и надел их на него. На миг ему почудилось, будто дух Эрика стоит рядом с ним в знак сочувствия. Снова подступили слезы, но их удержало сознание того, что Эрик не ушел. Не насовсем.
Эшвин вернулся с острым камнем и несколькими палками. Общими усилиями они вырыли яму, достаточно большую, чтобы в ней поместилось тело Эрика. Земля была мягкой
Элиз вернулась с Морган, и обе казались спокойнее после того, как побыли вместе. Обе они поцеловали Эрика в лоб, и Морган коснулась пальцами его коротких волос. Джеймс и Эшвин подняли тело Эрика и подтащили его к неглубокой могиле. Опускали его, держа под руки. Это было странно, но действенно.
— Это неправильно, — сказала Элиз. — Он заслуживает большего.
— Может быть, вы не откажете мне, — сказал чужой голос. Рид выступил из теней; его темная кожа сливалась с ночной тьмой.
— Ты! — сказал Джеймс.
Это звучало почти обвинением.
— Да, я. — Рид подошел к краю могилы и посмотрел вниз, на Эрика. — Это естественно, что вы сейчас скорбите, но вы должны понять, что его жертва была необходима.
— Мы — должны? — иронично уточнила Элиз.
— Я знаю, вам это кажется непереносимым и несправедливым, но Эрик знал, что кто-то из вас должен быть принесен в жертву испытанию, чтобы крепче связать остальных. Так было со всеми остальными Пятигранными каббалами. Ипсиссими сказали ему об этом, и он принял на себя ответственность. Равной его уму была только его храбрость.
— Но я все так же не понимаю зачем, — возразила Элиз. — Зачем он должен был умереть?
Рид улыбнулся. Легко было забыть, кто он на самом деле, когда он улыбался.
— Элиз, для этого тебе нужно будет понять то мое воплощение, которое есть Метатрон, представитель Сознания, а это займет у нас много-много лет. — Он поднял руку, чтобы Элиз не возражала. — Но я постараюсь. Когда Саммаэль попытался занять его место, у Эрика не было иного выбора, кроме как помешать ему исказить испытание. Он решил сделать это, шагнув с края Шетлиа, самой грани Бытия. Раз Нешамах внезапно не стало, Шетлиа в ответ очистила его колонну. Поэтому Саммаэля вытолкнуло из света, и Эрик восторжествовал.
— Но почему он погиб? — спросил Эшвин. — Это ведь должно было быть только испытание. Уравновешивание весов. Оно не должно было стоить ему жизни.
Рид посмотрел себе под ноги.
— Боюсь, один человек из Пятигранной каббалы всегда приносился в жертву, иногда даже не один. Хотя ни один не заходил так далеко, как Эрик. Его дух заточен в Аваддоне, и ему понадобится какое-то время, чтобы найти дорогу домой.
— Ты хочешь сказать, он в аду? — спросил Джеймс.
— Нет, не в том смысле, который подразумеваешь ты. Аваддон — это не столько место, сколько пространство между мирами. Оно не существует в том смысле, который поняли бы вы, потому что его создали, чтобы не дать возможности Падшим облекаться в свои истинные тела в вашем мире. Но, как я сказал, он не сможет запретить духу Эрика отыскать путь домой. И Падшие не смогут причинить ему вред, потому что он владеет мощью Саммаэля, пока не найдет выход оттуда.
Минуту-другую они переваривали это молча.
— Если вас это утешит, — продолжил Рид, — его самопожертвование определило следующую эпоху развития человечества. В ней будет гармония между физическим и духовным, это будет время истины и доверия, но ценой индивидуальности. Это будет золотой век для людей.
— И все равно он слишком дорого за это заплатил, — сказал Эшвин.
— Да, я могу понять, почему вы так считаете, — согласился Рид. — Идите в Храм Просветляющего Восхода. Вы больше не увидитесь с Ипсиссими, но другие адепты ждут вас. Они излечат ваши раны, телесные и иные, и они могут научить вас, как обрести былую силу в таинствах, если вы этого пожелаете. Но знайте... — выражение лица Рида ожесточилось, и та его часть, что звалась Метатроном, на время засияла, — цикл не завершен. Только две части человеческой души примкнули к Среднему Столпу. Испытания продлятся, пока не примкнут все пять. И этот день станет концом того мира, который мы знаем, и началом чего-то нового. Мне нужно теперь вас оставить, но я полагаю, что мы встретимся вновь, когда следующая каббала предстанет перед испытанием. Прощайте.
Рид повернулся и пошел прочь. Решительный разворот его плеч и упругая походка отметали возможность дальнейших разговоров. Миг спустя он исчез, будто скрывшись под завесой небытия.
Джеймс взглянул на покоящегося в земле Эрика. По телу разливалась тяжелая усталость, но он уже забрасывал тело друга землей. Эшвин помогал ему, а Элиз и Морган стояли у кромки могилы немыми свидетелями. Они все молча попрощались с Эриком. Из камней давно разрушенных стен Джеймс и Эшвин сложили пирамиду на могиле Эрика, чтобы запомнить это место.
Еще одна тайна, еще одна жертва, принесенная земле.
К тому времени, как Джеймс с Эшвином закончили, восток озарился рассветными красками. Подобающий салют павшему, подумал Джеймс, после того, что они пережили, и того, что готовило им будущее.
ЭПИЛОГ
Солнце село, но было еще довольно светло, потому что травянистую чашу наполняло неземное сияние. Ветер вздыхал о развалинах древнего собора, перебирая травинки и складки одежд. Небо было безоблачным, но очень темным, потому что молодой луне еще только предстояло родиться вновь, и это было символично, потому что эта ночь была и началом и концом.
Джеймс обозрел долину впервые за сто шестьдесят лет. Он изменился, в чем-то возмужал, в чем-то сдал, но не настолько, чтобы не узнать того юнца, который пришел сюда так много лет назад. Джеймс улыбнулся воспоминанию, благодарный за все, что выпало на его долю, за все увиденное и сделанное.
Элиз продела ладонь через его приглашающе согнутую в локте руку и улыбнулась ему.
О да, он был очень благодарен.
Эшвин и Морган держались за руки и неотрывно смотрели на открытый лаз в земле, их захлестнули свои воспоминания. Тот юноша, которым когда-то был Эшвин, все еще проявлялся в нем, хотя теперь Эшвин был гораздо более худым и все чаще брил голову наголо, предпочитая не видеть серебряных нитей в своих темных волосах.
Морган поправилась, но это ей шло, она выглядела роскошно округлившейся, но не толстой. Ее кожа осталась гладкой, но темные круги залегли вокруг глаз, и выражение их навсегда осталось печальным. Как Эшвин ни бился, он так и не смог заполнить ту пустоту, которая отметила Морган во время испытания.
Неземное свечение угасло, и безлунная ночь стала в ее отсутствие еще темнее.
— Скоро, — сказал кто-то в темноте, но произнес он это так тихо, что Джеймс не смог бы сказать, кто это был.