Код Омега
Шрифт:
Стася зубы сжала и, скинув руку мужчины, побежала по улице.
— Заразишься, дура!
Все равно ей.
В эту минуту она ненавидела собственную ограниченность и бессилие. Она, казалось, все возможные варианты угрозы жизни Х-Чижа продумала, а о чуме даже мысли не возникло.
Случись ему заразиться — не помочь ей, элементарной аптечки под рукой нет.
Где же ее интуиция? Где то, что так нервировало, диктовало ей знания? Куда делось? Почему когда нужно, интуиция молчит, а когда ее не просишь, орет и влезает в жизнь, переворачивает привычный мир и мышление с ног на голову?
Вылетела за угол и тормозить начала.
У огромного кострища на небольшой площади стоял горбун и палкой подталкивал в огонь тряпье. Сквозь стену пламени были видны человеческие конечности. Стоял жуткий, удушливый запах.
Стасю затошнило. Она замедлила шаг недалеко от горбуна и, прикрыв нос рукой, огляделась. В открытом дворике часовни лежали тела, один на другом. Крючились и постанывали в бреду у забора еще живые, но уже умирающие. Им не помочь, достаточно на красные от температуры лица взглянуть, черные бубоны на телах, у кого на шее, у кого за ухом, а у парня, что все встать пытался — на груди.
Его мутные глаза встретились с глазами Русановой, и та отшатнулась. Все вроде бы видела, но такое не доводилось. И страшно, и жалко, и злость одолевает.
— Чья будешь? Чего притащилась? В костер захотела? — скрипучим, неприятным голосом спросил горбун и палкой на нее замахнулся. — А ну пшла отсюда!
Она глянула на него недобро и к парню подошла, присела над ним. Жалко, молодой совсем.
Кир рядом тормознул, с первого взгляда на нее понял, что задумала:
— Не вздумай!
— Нож дай.
— Нет у меня ножа.
— Убирайтесь!! — закричал горбун. — Вам что, жизнь не мила?!! Прочь, безмозглые!!
Стася внимания на его крик не обратила, потянулась к парню. Хотела край рубахи отогнуть, оголить вскрывающиеся бубоны.
— Не тронь! — схватил ее за руку Кир.
— Он выживет, он может выжить! — процедила. — Гной выходит…
— А с ним и жизнь.
Парень захрипел и затих. Остекленевший взгляд был направлен в небо.
— Выжил, — бросил Кир.
— Вам чего здесь, ненормальные?! — прихромал горбун.
— Чижа ищем, — буркнул мужчина, не взглянув на него.
— Считай, нашли! — и всадил багор в грудь только что умершего парня. Потащил тело к костру. Стася едва успела в сторону отодвинуться. — Подох ваш Чиж. Славный был вояка. Ай, что говорить, отчаянный! А смерти едино, что лихой, что худой. Скосила.
— Может мы о разных людях говорим? — просипела женщина.
— А вон он, вишь, рука торчит без пальца, — закинув труп в огонь, ткнул окровавленным багром в сторону нагромождения тел. — Глянь сама.
Стася в прострации уставилась на виднеющуюся руку с толстыми пальцами. Вместо мизинца виднелась культя.
"Не он", — отлегло. Женщина качнулась и рухнула бы, не поддержи ее Кир.
— Солдат, говоришь? — шепнул ей на ухо робот.
А ей плохо: не до разборок, не до подколок. Мысли путаются, опустошенность на душе.
— Не он, — выдохнула, радуясь и печалясь одновременно.
Не унесла его чума — счастье. Но где искать, как выбираться, в какую сторону? И целые сутки потеряны зря — беда.
Кир то ли понял ее, то ли почувствовал, что на краю она от переживаний — обнял ласково, утешить хотел. Но слов не было, не знал он таких — по голове только как ребенка погладил.
Стася отодвинулась, дух перевела:
— Не дитя. Выдержу.
— Шли бы вы, пока ко мне на багор не попали, — посоветовал горбун. — А то одни такие же давеча заглядывали. Вмиг сгорели.
Кир и Стася переглянулись. Глаза у женщины огромными стали:
— Вит, Дон?
— Пришлые. Шатаются тут, погибели ищут, — проскрипел горбун. — Один здоровяк, ага. Скоси-ило. Вот так стоял и блямс — прямиком в костер рухнул. Резиной несло, ох ты! С чего? Одежа-то как у вас.
Стася качнулась и поплелась прочь.
Как из города вышли, не помнила. Опустилась на траву и ворот куртки рванула, подставляя лицо свежести ветра. А все одно, трупный запах мерещился, гарь да смрад преследуют.
— Он жив. Я успею, — сказала, как отрезала, убеждая себя. Нельзя сдаваться.
— Поспи, — посоветовал Кир. — У тебя истощение начинается. На нервы много тратишь.
— Переживу.
— Мобилизация дело хорошее, но резервы вашего организма не бесконечны. Нам теперь надеяться не на кого.
— Они? — с надеждой и тоской посмотрела в глаза товарища: скажи, что это неправда.
— Я, конечно, могу сказать, что ты хочешь, но факты о другом говорят.
— Как же так?… Как?…
— И не такое бывает, сама сталкивалась, знаешь.
— Другие могут быть.
— Могут. Если прорезиненную кожу найдут, форму сошьют.
— Не верю. Не хочу, — легла лицом в траву, голову руками накрыла.
Горько на душе, мысли тяжелые в голове бродят.
Опять она опоздала. Опять…
Она вышла из бокса и прошла по коридору в медцентр.
Ее не остановили.
Рыгов тряс файлами и кричал на подчиненного, но не видел ее, хотя стоял буквально в метре. Впрочем, и она не обращала на него внимания — она смотрела на Колю.
Ничего не изменилось, ничего. Он по-прежнему лежал в камере стабилизации и жил лишь за счет работы аппаратов. Значит у нее еще есть время, значит еще не все потеряно.
За спиной скрип, шорох, приглушенный смех и разговор.
Она обернулась и увидела в открытую дверь кабинета Вита и Дон, что сидели в креслах подзарядки и перекидывались шутками.