Код предательства
Шрифт:
В джинсах у меня возникло опасное шевеление. Нет, Саша, не выйдет у неё сегодня ничего.
Ланка морщит нос: и почему у тебя нет здесь зеркала? Открывает дверцу шкафа, находит зеркало и пытается прикинуть, насколько ещё можно укоротить платье. Приподнимая его край чуть выше, - Ах!
– нет, - видно трусики. То – чуть ниже. И тогда опять хочется покороче.
Хорошие ножки, что ни говори.
Это становится невыносимым. Мои плавки сейчас треснут. Если бы не джинсы, их бы сейчас, точно, разорвало. Нет, наверное, и джинсы сейчас не выдержат…
Ланка
– Нет, Саша (это я себе).
– Иди сюда (А это уже Ланка).
Наши глаза встречаются. Всё. Я иду к Ланке, как к удаву кролик. И, конечно, как и кролик, чувствую, знаю наперёд всё, что произойдёт дальше.
Ланка привычно, со знанием дела, расстёгивает мне ремень, дёргает молнию и освобождает напряжённого, скрюченного узника. Распрямившись, он ударяет её по щеке. Ланка в ответ ему улыбнулась и поймала разбухшую головку своими, уже далеко не девственными, губами.
Да, тут ей, пожалуй, равных не найти. Ланка делает невозможное.
Опять сладко в ней погибая, я подумал: или у неё такой глубокий рот, или я до смешного какой-то недоросль – Ланка, не морщась, впускает меня всего.
И раньше, когда на неё потомсмотрел со стороны, мне казалось, что конец мой в таких случаях должен приходиться где-то на уровне желудка. И, если на нём закрепить видеокамеру, то параллельно можно получить подробную информацию обо всех его, желудка, заболеваниях. Хотя, какие там, у Ланки, в её возрасте, заболевания.
Но к идее закрепить видеокамеру она отнеслась с интересом. И даже капризно настаивала. Не обязательно, чтобы совсем миниатюрную.
Но только чтобы потом - не в желудок.
Вот и всё. Сцена в кабинете закончилась. Через несколько минут Ланка уже как будто про меня забыла. Опять достала зеркальце, губную помаду. Подкрасила розовым свои половые губки, припудрила носик.
– Ну, ладно, я пошла, - бросила у двери. На секунду приостановилась, о чём-то задумалась, глядя в угол комнаты: - Странно всё-таки, - сказала, растянув в полуулыбке розовую щель на молодом лице, которое я когда-то так сильно любил, - странно, - повторила она, - и так уж нужно было тащиться из одного конца города в другой всего-то из-за глотка спермы?..
И дверь за ней захлопнулась, больно прищемив мне сердце.
Всё-таки разбудила. Разбередила старую рану. А я не устоял. Не нашёл в себе сил. Она опять меня поимела. И опять – бросила. И уже, да, забыла. До тех пор, пока ей не захочется опять достать меня, как старую игрушку, из ящика воспоминаний. Как старого ободранного мишку с вынутым глазом. Поиграть – и, взявши за лапку, бросить обратно в ящик.
И я знаю, что Ланка придёт опять. Придёт ко мне домой, на работу, появится в купе поезда за пять минут до отправления. И, наверное, у неё получится поиметь меня ещё разок-другой.
Ей, уходящей сейчас, сегодня, я смотрю вслед из окна. Я знаю, я почти уверен, что, когда-нибудь, я просто её убью.
ЗАМУЖЕМ
Мелкие, горячие, мокрые капельки вырываются из душа и летят к Роксане. Она пронежилась до одиннадцати в постели,
В этой неделе выходной день у Роксаны пришёлся на среду, и в этом тоже была своя прелесть. Муж на работе, дети - у бабушки. Короткий миг одиночества до обеда (пока придёт муж) – как напоминание детства. Когда родители на работе, а в школе отменили уроки.
Свобода и одиночество в малых дозах приятны на вкус.
После обеда у Роксаны было назначено свидание. Герард, заведующий магазином "Электрон", будет ждать её на улице Лачугина в квартире-маломерке. Роксана испробовала и использовала всю косметику, все возможные охмурительные средства, которые нагло навязывало всем нам телевидение. Батарея из разноцветных пузырьков на туалетном столике сделала по ней сокрушительный залп и – чистенькая вся, стройненькая, она залюбовалась собой, сидящей в зеркале, напротив, в одних тончайших иранских плавочках.
К парикмахеру она не пойдёт: пустое занятие, деньги на ветер. Неистовый Герард всё излохматит. Просто - заколка. Просто - распущенные длинные волосы. У неё. У распущенной.
И вовсе нет. Роксана очень взыскательно, очень избирательно относилась к своим любовным связям. После мужа Герард у неё был почти первым. Впрочем, для семейной жизни, для гармонии, вполне достаточно, чтобы был один муж и один любовник. Подруги говорят, что нужно больше. Но это, скорее, из зависти. Герард её любит, а это - главное...
Позвонили в дверь. Муж пришёл на обед. Простой военный, но обед у него министерский. И на два, и на три часа может задержаться дома. Роксана накинула халатик, побежала на кухню, накладывать окрошку. Лето, жара - нет ничего вкуснее кусочков колбасы и свежих овощей в холодном квасе.
Муж рассказывает о работе, слегка матерится. Он всегда матерится, но слегка. Работа у него такая. Военкомат, призывники, дембеля, водка, ночные дежурства.
Роксана, подавая на стол, продолжала собираться. Сумочка, помада. Сбросила халатик, примерила розовое платье. Нет, в нём будет жарко, на улице все тридцать градусов. Вот это, зелёное, расклешенное книзу. Коротковато? Ничего, пойдет. На улице нет ветра, пусть пара машин стукнется на перекрёстке. Муж поперхнулся. Роксана хлопнула его по спине ладонью. Ещё хлопнула.
– Чай, "колу"? Муж полез ещё в кастрюлю с борщом за куриной лапкой. Может, надеть другие плавочки, построже? Всё-таки - короткое платье. Построже выглядели как-то совсем по-домашнему. Герард обсмеёт. В десятый раз переодевая на кухне плавочки, Роксана зацепилась за холодильник и чуть не упала. Муж опять подавился. Что-то он сегодня какой-то рассеянный.
Рассеянный муж вытер наспех руки бумажной салфеткой, и Роксана увидела на его лице выражение, понятное всякой замужней женщине. Дура, допримерялась... Пришлось здесь же, на кухне, побыть его любимой "козочкой". Слава Богу, недолго. Роксана ещё несколько раз провокационно вскрикнула, простонала, и - обмяк обладатель, скис. Вот и нечего. Для этого ночь есть и кровать.
Хлопнула дверь. Муж ушёл. Снова душ, снова...
После горячей воды улица показалась прохладной. Лёгкий ветерок приятно засквозил под платьем. Чтобы успеть, поддалась на уговоры "частника". На древней иномарке лихо подвёз к самому подъезду. Денег не взял, взял номер телефона, который Роксана выдумала на ходу.