Код Рублева

Грановская Евгения

– А Малка – это кто? – поинтересовалась Марго.

Ларин ткнул пальцем в репродукцию Джотто:

– А вот он. Вернее – она. Женщина-волхв с короной на голове. Княгиня Малка, мать князя Владимира.

Марго тихо ахнула.

– Это что же… Тогда получается, что волхв Бальтазар – это князь Владимир? Влад-царь? Так вот почему они в коронах. А Гаспар? Кем, по-твоему, был третий волхв Гаспар?

– Владимир и Малка могли двигаться в Византию через земли хазар, – сказал Ларин. – Там к ним вполне мог присоединиться какой-нибудь хазарский вельможа.

Царь хазар, или хазар-царь. Коротко – хаз-царь. Гаспар! Вот вам и третий волхв. Правда, тут есть одно «но», – неохотно прибавил Ларин. – В 1054 году князь Владимир уже почти сорок лет как был мертв. Не говоря уж о его матери. Как быть с этим?

Марго повернулась к отцу Андрею:

– Помните, что писал про историю профессор Тихомиров? Что мировая история верна максимум на шестьдесят процентов. Остальные сорок – плод фантазии историков. В хронологию вполне могла вкрасться ошибка.

– Хронологический сдвиг, – кивнул, дымя папиросой, Ларин. – Я где-то читал про такую фигню.

Марго была взволнована.

– Итак, к каким выводам мы пришли? – нетерпеливо заговорила она. – В 1054 году в небе вспыхнула сверхновая звезда. И в то же время из Руси в Византию к патриарху Керулларию, обиженному католиками, отправилась русская делегация. Так сказать, чтобы поддержать его морально. Керулларий, конечно, был рад поддержке. С католиками он только что разодрался, а тут подоспели наши. Просто бальзам на его израненную душу. Растрогавшись, он вручил русской княгине, ее сыну и хазарскому царю какую-то драгоценную реликвию. И те увезли ее с собой. – Марго победно посмотрела на отца Андрея. – Ну? Что вы на это скажете, батюшка?

– Ничего определенного, – сдержанно ответил тот. – Надеюсь, что беседа с аспирантом Солнцевым что-нибудь нам прояснит.

– Вы правы. К тому же на него указал и сам профессор Тихомиров. Помните? «Звезда и крест – это Солнцев за решеткой». В подсказках Тихомирова нет ничего случайного, в этом мы уже убедились.

– Солнцев? – отозвался, задумчиво пыхтя папиросой, Ларин. – А кто такой Солнцев?

Марго повернулась к Ларину:

– А вот это, Ларик, не твое дело.

* * *

Вероника Барышева пила шампанское прямо из горлышка. Она была уже порядком пьяна, но останавливаться не собиралась. Барышев, сидевший за рулем красной «Ауди», покосился на жену и поморщился.

– Мне не понравилось, как ты себя вела, – сухо произнес он.

Вероника молчала.

– Ты заигрывала с дьяконом прямо у меня на глазах, – сказал Барышев. – Ты перешла все границы.

Вероника фыркнула.

– Кто бы говорил. Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься по вечерам в своем долбаном офисе?

– Ты перешла границы, – упрямо повторил Барышев. – Я должен тебя проучить.

– Проучить? – Вероника рассмеялась. – Интересно. И что ты мне сделаешь? Поставишь меня в угол? А может, лишишь сладкого? О, милый, я этого не переживу. Ты же знаешь, как я обожаю сладкое!

Машина резко затормозила.

– Выйди из машины, – не глядя на жену, сказал Барышев.

– У

тебя что, крыша поехала?

– Выйди, – ледяным голосом повторил Барышев.

Вероника усмехнулась:

– Думаешь, не выйду? Да легко! И плевать я на тебя хотела, понял?

Она распахнула дверцу и выбралась наружу, по-прежнему держа в руках початую бутылку шампанского.

Машина тронулась с места.

– Чтоб тебя «КамАЗ» сбил, свинья! – крикнула Вероника ей вслед. – Чтоб тебя поезд переехал! Без тебя обойдусь, сволочь!

Отхлебнув из бутылки, Вероника подняла руку и вяло посигналила проезжающей машине. Та остановилась в двух метрах от девушки. Вероника поежилась от холодного порыва ветра и направилась к машине.

– Куда вам? – спросил водитель.

– К маме!

Водитель удивленно на нее посмотрел.

– Я спрашиваю – какой адрес?

– А, ты про это. Дмитровское шоссе. Рядом с «Молодежкой».

– Садитесь.

– Сколько возьмешь?

– Нисколько.

– Как это?

– Мне по пути.

Вероника недоверчиво воззрилась на водителя.

– Бесплатно я не поеду, – твердо сказала она.

– Хорошо. Тогда двести рублей.

– Двести? А чего так много? Давай за сто пятьдесят, тут же почти по прямой.

– Хорошо. Садитесь.

Вероника открыла дверцу, но снова замешкалась. Что-то ей в этом водителе не нравилось. Водитель недовольно вздохнул и проговорил усталым голосом:

– Девушка, вы едете или нет? Если нет – закройте дверцу и отойдите от машины.

Вероника продолжала колебаться. Она попыталась разглядеть в полумраке салона лицо водителя, но ей это не удалось. Но время шло, и нужно было что-то решать.

– Ладно… – Вероника неуклюже забралась в машину. – Только не вздумайте ко мне приставать, ясно? У меня в сумочке газовый пистолет.

– Хорошо, что предупредили. Захлопните дверцу поплотней.

«Ну и пусть, – думала Вероника, хмуро поглядывая на вечернюю улицу. – Переночую у мамы. Надо бы ей позвонить, а то вдруг она куда-нибудь намылилась… А, ладно, она всегда дома. Нет, каков сволочь, а!.. Ничего, все равно приползет. Как миленький. Всегда приползал и сейчас приползет. Еще и денег с него на новую шубу под это дело вытрясу. Сразу прощать, конечно, не стану, пусть сперва поваляется в ногах. Гниденыш… А шубку хочется, очень хочется. В среду видела… Черт, где это мы со Светкой были?.. А, неважно. Все рано купит. А не купит – подам на развод».

Мысли о новой шубке подействовали на Веронику ободряюще. Она поднесла к губам бутылку, чтобы отхлебнуть, но тут машина резко затормозила, и горлышко бутылки больно стукнуло Веронику по зубам. Вероника застонала и прижала ко рту ладонь. На глазах у нее выступили слезы.

– Черт! Где тебе права выдавали, валенок? – глухо проговорила она, морщась от боли. Затем удивленно глянула на улицу. – Почему мы остановились?

– Надо поговорить, – спокойно произнес водитель.

Вероника вытаращила на него глаза.