Код «Шевро». Повести и рассказы
Шрифт:
— Курите, пожалуйста.
— Я йогу лишь повторить, что говорил ранее. И какие бы новые обстоятельства вы по этому делу ни обнаружили, я к ним отношения не имею. Да и какие еще могут возникнуть обстоятельства? Полез человек на столб, обмишурился по собственной глупости, забыв, видимо, элементарные законы физики. Что тут может возникнуть нового?
— Возможно, и так, Михаил Яковлевич. Но не объясните ли нам некоторые обстоятельства, связанные с этой вещицей? — Кудимов поставил перед Бородулиным коробку с коралловой
— Что я должен объяснить?
— Эту брошь Нечаевой подарили вы?
Бородулин не спеша раскрыл крышку, пристально осмотрел брошь и аккуратно отодвинул сувенир от себя.
— Отличная вещица, — промолвил он.
Кудимов нахмурился:
— Отвечайте на вопрос. Вы подарили?
— Да, я. Но что из этого следует?
— И записка ваша?
— Какая записка?
— Посмотрите, она под брошкой.
Бородулин плохо слушающимися пальцами достал записку, прочел.
— Ваша записка?
— Моя. Но…
— Как все это можно объяснить?
— Слушайте, товарищи следователи, вы не забыли, что вам далеко не все позволено? Вы, кажется, и впрямь хотите прилепить мое доброе имя к этому делу? Осторожнее, знаете ли.
— Вы ответьте на вопрос.
— Ну а что тут можно ответить? Да, я подарил эту безделушку Нечаевой, черкнул несколько ничего не значащих слов. Что из этого следует? Из мухи слона делаете.
— А как вы оцениваете вот это свидетельство? Соответствует ли оно действительности? — Кудимов положил перед Бородулиным показания Самохиной.
Бородулин надел очки, потом снял их, протер, надел вновь. Долго, шевеля губами, читал листки, положенные перед ним. Затем хрипловато проговорил:
— Невероятно. Гражданка Самохина явно превратно поняла наши отношения.
— Но вы ведь оценивали их точно так же и даже гораздо определеннее. Припомните ваши разговоры с Игорем Синягиным, Василием Кучеренко и Николаем Смирновым. Вот читайте их показания.
Снежков еще до приезда Бородулина прочитал эти протоколы и вновь сейчас подумал: Кудимов не сидел тут сложа руки, пока он ездил на Кубань. Показания приятелей Бородулина были очень существенны для дела, и Кудимов со Снежковым с интересом ждали реакции Бородулина на эти документы.
Бородулин медленно читал одно, другое, третье показание и наконец со вздохом отодвинул папку с протоколами.
— И вы всерьез поверили в эти сказки? Не ожидал, знаете ли. Надо же отличать мужскую болтовню от серьезного разговора. Кто из нас не прихвастнет после рюмки-другой о своих успехах у женщин?
— И все-таки вам придется все это объяснить.
Бородулин лихорадочно стал обтирать вспотевший лоб, нервно загасил сигарету.
— Скажите, а на моей службе об этом… Если я расскажу… Ну, обо всей этой истории будут знать?
— Смотря что будет установлено.
— К смерти Нечаева я отношения не имею. Я тут совершенно чист. Но понимаете, я на ответственной работе… И естественно…
Кудимов его сухо прервал:
— Я прошу вас говорить по существу. И уясните себе, пожалуйста, если вы так озабочены своей репутацией, что ложь и увертки вам не помогут, а скорее повредят. Очень советую помнить это.
Бородулин вскинул голову:
— Я отвечу на ваши вопросы. Но прошу перенести разговор на завтра.
— Почему же?
— Хочу все еще раз обдумать.
Кудимов и Снежков переглянулись. Значит, товарищ Бородулин не так-то уж чист в этой истории?
— Ну что же, завтра так завтра, — согласился Кудимов.
Когда утром следующего дня Снежков вошел в комнату Кудимова, тот стоял у окна, нервно курил сигарету и читал какую-то бумагу.
— Давай, давай, заходи. Очень интересная новость, — торопливо пригласил он.
— Какая же?
— Вот читаю заключение экспертизы. Слушай выводы: «Отпечатки пальцев на рукоятке рубильника силового щитка в сарае принадлежат гражданке Нечаевой». Как тебе это нравится?
— Что же выходит? Она выключила… Затем…
— Затем включила. И все. Потребовались лишь секунды. Так что твоя догадка, что Нечаев не о каких-то там ключах кричал жене, а просил выключить рубильник, оказалась верной. Поздравляю тебя.
— Вот видишь, а ты меня не ценишь.
— Всему свое время, капитан. А теперь садись за стол. Будем беседовать с гражданкой Нечаевой. Посмотрим, что она будет говорить.
— Не думаю, что легко признается даже при наличии таких улик. Будет выкручиваться, и основания для этого кое-какие есть.
— Например?
— Например, почему отпечатки пальцев на рубильнике обязательно надо связывать с одиннадцатым августа? Она могла их оставить раньше.
Нечаева заявила дважды и категорически, что в сарай она не ходила вообще. Это зафиксировано в протоколах допроса.
— Интересно, как она теперь все будет объяснять.
— Это мы сейчас увидим и услышим.
Нечаева вошла в кабинет Кудимова спокойная, собранная. Почти двухмесячное пребывание в больнице явно пошло ей на пользу. Она посвежела, темные, набухшие полукружья под глазами расправились. В меру были подведены брови и ресницы, аккуратно подстриженные ногти поблескивали розовым перламутром.
— Я вас слушаю, товарищи. Видимо, опять по делу Володи?
— Да, все по тому же делу.
— Но я уже все рассказывала. Самым подробным образом.
— Да, да, мы знаем. Но дела такого рода быстро не заканчиваются. Вот и у нас возникли некоторые дополнительные вопросы.
— Пожалуйста, если смогу, с готовностью отвечу на них.
— Первый вопрос по поводу вот этой брошки. — Кудимов выставил на стол футляр, открыл его. — Это ваша брошь?
— Да, моя. Только пропала она куда-то. Искала я ее, искала, да так и не нашла.