Шрифт:
1
Бегун справа упал. Рику едва удалось увернуться. Перед глазами мелькнул хлыст с утолщением на конце, оцарапав щеку. Рик не остановился. Упавший был не жилец, и о нем следовало забыть, как о вчерашнем сне. Плющ утащит его в гнездо и спокойно переварит там, словно большую сонную муху.
Рик и еще пятеро парней продолжали Весенний Бег. Их стартовало десять. Десять претендентов, но в конце победит только один — самый сильный, самый опытный. Остальным здорово повезет, если к концу круга они доберутся хотя бы живыми.
Минуту назад они ступили в слепую
Бег продолжался. Бегом он назывался по традиции, доставшейся от предков, когда те действительно бежали по коридорам, стараясь преодолеть расстояние на время. Старая забава, родившаяся во времена, когда человек мог позволить себе свободно гулять по всем коридорам без опаски. Но те времена давно прошли.
Претенденты двигались быстрым шагом. Каждый имел право преодолевать дистанцию так, как хотел. На любой скорости. Главным правилом Бега было одно: не останавливаться. Пока соперники держались кучно — слишком велика была исходившая отовсюду опасность. Но когда слепая зона закончится, и они преодолеют Галерею, начнется настоящая борьба.
Рик намеренно дал соперникам фору. Берег дыхание. Взяв средний темп, он жадно осматривал простиравшееся вокруг пространство. В повседневной жизни ему никогда не удалось бы увидеть то, что скрывали за собой толстые заградительные барьеры сектора. Ведь Коммуна занимала едва ли четверть всего обитаемого мира.
Бегун слева — долговязый парень — с ходу влетел во что-то пружинящее, словно сам воздух сгустился до прозрачного желе, которое натянулось и оттолкнуло человека назад. Парень истошно заорал: руки и ноги зацепились за тускло блестевшие серебряные нитки. Рик мысленно простился с бывшим земляком. Он не испытывал к нему жалости, но прекрасно понимал всю степень ужаса, который тот сейчас испытывал. Когда шум удаляющихся шагов стихнет, и он останется один болтаться в ловушке, из недр вентиляции спустятся многоногие чудовища, сам внешний вид которых способен вызвать обморок даже у храбреца.
Осталось пятеро.
Один сорвался в пропасть еще в начале, уворачиваясь от падальщиков.
Другой решил срезать дистанцию по одному из заброшенных тоннелей. Глупец.
Третий не выдержал и повернул назад. Трус. Коммуна воздаст ему.
Четвертого утащил плющ прямо перед носом у Рика.
И вот пятый….
Рик мог бы оказаться на месте любого из них.
Они продолжали Весенний Бег. Слепая зона почти закончилась. Откуда-то сверху дул пронизывающий ветер, донося до ноздрей густой запах гниения. Даже думать не хотелось, что может издавать столь отвратительный и тяжелый дух. Рику становилось тяжело дышать, сердце тяжко застучало в груди, ноги налились свинцом… ну конечно! Позади на пол со стоном упал еще один несчастный.
Пошатываясь от сонного газа, Рик задержал дыхание и максимально ускорил бег, чтобы пройти эту опасную зону.
И вот — свет.
Четверка бегунов выскочила из слепой зоны под бледный свет потолочных прожекторов. Рик не удержался и оступился. На мгновенье его разум утратил контроль над телом, и в этот миг Рик молил всех богов Пространства, чтобы сзади, сверху или снизу его не сцапала какая-нибудь тварь. Припав на колено, он наблюдал, как троица лидеров скрывается за поворотом. Звонкое эхо их Бега отскакивало от решетчатого пола.
Каждое мгновение было на счету. Не потому, что разрыв увеличивался. Вернее, не только поэтому. Гораздо страшнее то, что окружало человека Коммуны за стенами сектора — то, что обитало в этом внешнем враждебном Пространстве. Рику послышалось шуршание у самого уха — словно трепещут крылышки мотылька, а потом тихое шипение, похожее на далекие вздохи. Оно словно бы подбиралось к нему, подкрадывалось, чтобы нежно прикоснуться к коже шеи, погладить, а затем…
Старики рассказывали, что именно так оно усыпляет бдительность.
— Бог Машины, храни меня! — пробормотал Рик и сорвался с места.
Сердце бешено стучало в груди. Рика охватил животный ужас — так себя чувствует мышь за секунду до того, как ее проткнет ядовитым жалом паучья самка, откладывающая яйца в вентиляционных шахтах за пределами обитаемого сектора. Не смея оглянуться, он бежал из последних сил в надежде оторваться, скрыться, ускользнуть от смертельной опасности. Коридор плавно изгибался вправо, следуя Великому Кругу Жизни. Впереди показалась спина замыкавшего троицу. Рик приободрился. Но радоваться было еще рано.
Скоро начнется Галерея.
Так обитатели Коммуны называли часть Пространства, которая не ограничивала взор потолком и стенами, столь привычными обыкновенному человеку. Внезапно коридор закончился, и трасса словно прыгнула в пустоту. Но, конечно, это впечатление было обманчивым, потому что бегуны попали в очень большое помещение, у которого имелся и потолок и стены, но на такой умопомрачительной высоте и расстоянии, что еле виднелись вдали. Казалось, неуловимая беспощадная сила сейчас слизнет тебя с узкой полоски трассы и забросит в вечную древнюю тьму.
Едва Рик выскочил из коридора на Галерею, древний инстинкт заставил припасть на колено и вцепиться в железный край, убегавшей вперед балки. Рик со смесью страха и восхищения смотрел на окружавшие его изгибы Галереи. Порыв ветра ударил в лицо, и все потемнело перед глазами, потому что показалось, будто летит вниз. Но нет, он по-прежнему цеплялся за край, стараясь приноровиться к этому новому положению.
Теперь-то Рик понимал, что было главным испытанием в Весеннем Беге.
Много раз он слышал об этом, но никакие слова не сравнятся с тем, что предстало сейчас перед глазами. Мир перевернулся: Рик словно попал в огромный зал с бесконечно простирающейся равниной пола и небесами потолка, и полз по тростинке вверх, как таракан. Но впечатление было обманчивым. Две бесконечные плоскости — просто стены, убегавшие вверх и вниз. Рик убеждал себя в этом, но картинка бессознательно трансформировалась в голове в обратное. Он долго смотрел на открывшуюся картину, не в силах оторваться от геометрического совершенства отвесных гладких стен.