Код возвращения
Шрифт:
Тра-та-та-та! — длинная очередь Гепарда прошила наискось второго боевика «Консорциума» и отбросила его в угол.
Барсук остался в прихожей один. В полумраке он плохо ориентировался и не видел целей. Зато сам представлял прекрасную мишень. Пуля свистнула рядом с головой, вторая зацепила щеку. Он зажал рану рукой и выстрелил на вспышки в кухне.
Пуля со свистом пересекла воздушное пространство и мягко вошла Заурбеку в левое предплечье. От сильного удара и вспышки боли Рохланов упал. Но оружия из рук не выпустил. Ствол «скорпиона» нашаривал цель — голову Барсука. В это время в прихожую ворвался боец в замшевой
Рохланов перевернулся на живот, прицелился, превозмогая боль, и аккуратно вдавил мягкий спуск «скорпиона». Шесть пуль расцветили красными пятнами желтую замшевую куртку. Ее обладателя швырнуло на противоположную стену. «Кипарис» лязгнул о паркет. Тело убитого тяжело сползало по измазанной свежей кровью стене.
Чудом спасшийся Барсук выскочил из квартиры.
— Надо уходить! Это не какие-то лохи, а профессиональные солдаты! Или «спецы»! Нам их не взять!
— Точно, не взять! — подтвердил боевик с большими, как при базедовой болезни, глазами. — Там внизу менты. Кричат, чтоб сдавались. Уходить надо!
— Как не взять?! — истерически заорал Лютов. — Да кто они такие? Я их на куски порву! Вперед! Вперед!
— Прекратить огонь и всем сложить оружие!! — Голос из громкоговорителя громыхнул совсем близко. Три «спеца» с бесшумными автоматами в руках подобрались совсем близко.
Это привело Лютова в чувство.
— Да, надо уходить. Давайте наверх, через крышу!
Прыгая через ступеньки, уцелевшие сотрудники «Консорциума» бросились на чердак. Дверь на крышу оказалась запертой на висячий замок. Барсук несколькими выстрелами сбил его с петель. Путь был открыт.
Они выбрались на крышу и, пригибаясь и балансируя на скользком после дождя покатом железе, стали пробираться к следующему подъезду. Сразу несколько снайперов взяли их на прицел, но без полной ясности происходящего команду на открытие огня никто не давал.
Три «спеца» блокировали лестничную площадку и доложили по рации командиру группы:
— Мы на месте. В перестрелке участвовали неизвестные гражданские люди, похоже, бандиты. Они вооружены. На месте имеются трупы.
— Вас понял, — ответил командир. И отдал приказ снайперам: — По скрывающимся преступникам — огонь!
С учетом обстановки снайперы использовали бесшумные девятимиллиметровые винтовки «вал». Поэтому у многочисленных приникших к окнам зевак создалось впечатление, что неосторожные люди, выбравшиеся на скользкую крышу, сорвались один за другим вниз. Их тела беззвучно кувыркались в воздухе, пока с треском не врезались в асфальт.
Военно-транспортный самолет из Тиходонска приземлился в аэропорту Чкаловском около часу дня. Лучших специалистов по борьбе с террором встретили и посадили в автобус, а майора Нижегородцева пригласили в новенькую, сияющую лаком «Ауди А-8», принадлежащую генерал-полковнику Вериченко, который и руководил операцией «Антитеррор». Автомобиль, следуя за машиной сопровождения ГИБДД, с бешеной скоростью примчался в Москву, Нижегородцев оказался сразу в штабе операции.
Кроме самого Вериченко, тут присутствовали еще несколько человек. Генерал Золотарев из Службы внешней разведки, полковник разведки
Замдиректора ФСБ генерал-полковник Вериченко выглядел озабоченным, но встретил майора Нижегородцева как родного сына, вернувшегося из дальнего путешествия. Подошел вплотную, долго тряс руку, потом обнял и провел в свой кабинет. Выслушав доклад майора, Вериченко обнял его за плечи.
— А второго у них нет? — спросил он. — Знаешь ведь этих гадов?
Нижегородцев развел руками.
— Мы сделали то, что сделали. А остальное вне моей компетенции.
— Понятно, понятно. Значит, надеемся на лучшее, но расслабляться нельзя! Работать надо в полную силу!
Пять минут они говорили наедине, потом к ним присоединились остальные, недоумевая, почему такая значимость придается человеку, не имеющему не то что генеральских лампасов, но даже полковничьих погон. Ведь, как известно, отношение генералов к старшим офицерам мало чем отличается от отношения старших офицеров к рядовым солдатам. Это отношение к неодушевленным предметам, к рабочей силе.
Еще большее недоумение вызвало то, что после разговора с майором у генерал-полковника явно улучшилось настроение.
— Пора напомнить им о себе, Алик! — сказал Рохланов, машинально поглядывая на простреленные настенные часы. Гуссейнов перебинтовал ему руку довольно профессионально, хотя рана продолжала кровоточить. Заурбек сидел на пороге комнаты, держа автомат на коленях и контролируя вход в квартиру. Гуссейнов прятался за косяк двери и тоже держал вход под прицелом.
Гепард кивнул и снял телефонную трубку. Набрал семизначный номер. Карданов видел его и знал, что это номер столичного управления ФСБ.
— Слушаю, — голос дежурного был напряженным.
— Это я. Что вы решили? — Террорист не представлялся, он был уверен, что его узнают и так. Потому что на сегодняшний день только один человек обладал такой всемогущей силой, что был способен держать страну за горло. Спутать его ни с кем было невозможно. Так и получилось.
— Одну минуту…
В трубке наступила тишина. Вахит терпеливо ждал. Он понимал, что многое зависит от того, кто подойдет к телефону. Он рассчитывал, что с ним будет говорить какой-нибудь большой начальник, может быть, даже руководитель ФСБ. Или премьер-министр, что уже случалось в новейшей российской истории. Тогда можно считать, что цель будет достигнута. Потому что когда играешь тузами, то обязательно выигрываешь.
Будет хуже, если трубку возьмет переговорщик. В штате Федеральной службы безопасности имеются такие люди, они специально подготовлены, хорошо знают психологию, а потому опасны. С ними сложно вести диалог, к тому же их невозможно использовать в своих целях. Это рядовые исполнители, которые не распоряжаются самолетами и миллионами долларов, не могут выпускать из тюрем кого бы то ни было, объявлять перемирия и останавливать войны. Что можно у них потребовать? Именно поэтому в Европе переговорщиками выступают полицейские низшего звена, не облеченные возможностью принимать стратегические решения. В их функции входят длительные, изматывающие беседы, расшатывание психологической убежденности террориста и оттяжка времени.