Код завета. Библия: ошибки перевода
Шрифт:
Она резко перевела разговор в другое русло:
– Отто, откуда у тебя этот интерес к пророкам и Апокалипсису? Почему именно Мессия так волнует твой ум?
– Интерес – неправильное слово. Пророчество всегда было опасно для устоев государства. Оно толкает к преображениям, провоцирует хаос, пока рушится былой уклад, сеет в души сомнения в правильности пути и приоткрывает завесу над неведомым; дает ощущение, пусть иногда и ложное, что будущее есть и его можно увидеть.
– Когда-то, наверное, так и было, – неуверенно отозвалась Маша, тоже зачарованная Рейном. – Но сейчас-то, какие в наше время пророки и мессии? Даже Конец Света представляется мифом.
Отто резко обернулся к ней:
– Сегодняшний мир вытравил в себе дух мессий, оборвал нити, связывающие человечество с потусторонними силами. Видения нынче воспринимаются как следствия психического расстройства и лечатся антидепрессантами. Наше время отвергает даже иллюзорность. Материя возобладала над духом.
– Ну почему же, – улыбнулась одними глазами девушка, – сейчас многие ищут истину, стремятся к древним знаниям, познают божественную сущность и ищут разгадки и ответы на вечные вопросы. Это становится даже модно.
– Вот именно, что модно, – проворчал, хмурясь, Отто и зло дернул свою бороденку. – Ты можешь представить себе моду на распятие или обрезание? Мода и Истина несовместимы. Поиски Истины – состояние души.
Царь иудейский или не царь?
В эпоху Иисуса ситуация в «земле обетованной» была однозначной. Правом что-либо решать в своей собственной стране иудеи не обладали вообще. Военная и политическая власть была в руках римлян. Решать правовые вопросы могли только римляне. Смертные приговоры выносились исключительно римскими властями. Религиозные распри между иудеями римлян совершенно не интересовали. Римское правосудие даже не считало нужным принимать к рассмотрению жалобы иудейских священнослужителей на нарушение закона Моисея. Совершенно очевидно,
Только это могло расцениваться римскими властями как политическая опасность. Таким обра зом, если бы и был процесс против Иисуса (о чем мы поговорим позднее), то против Иисуса-мятежника, претендующего на звание царя иудейского и готовившего свержение в Иудее римской власти. Именно поэтому Понтий Пилат задал Иисусу самый главный для него вопрос, о котором не стали умалчивать даже авторы четырех канонических Евангелий: «Ты Царь Иудейский?»
В тексте Евангелий по Матфею, Марку и Луке Иисус не отвечает ни «да» ни «нет», ответ его считается уклончивым: «Иисус сказал ему: ты говоришь». Но ответ этот более близок все-таки к «нет»: да могу ли я быть царем Иудейским? Это не я, это ты говоришь! И означает такой ответ только одно: конечно же, я не царь.
В тексте Евангелия от Иоанна дело о «царе иудейском» обстоит гораздо сложнее. Когда Пилат спрашивает, является ли Иисус царем иудейским, в ответ он слышит вопрос: «Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: „Ты Царь Иудейский?“ Иисус отвечал ему: „От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе обо Мне?“» Пилат уверяет своего пленника в том, что хитрить не имеет смысла, ведь он же не иудей. И спрашивает Иисуса: «Что ты сделал?» Понтий Пилат не знает, что ему делать с ответом Иисуса: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда».
Пилат слышит только слова «царство» и «служители». А потом повторяет довольно проникновенным тоном: «…итак, ты Царь?» И получает от Иисуса наконец однозначное «да»: «…ты говоришь, что я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир».
Если мы поверим в то, что написано в данном отрывке Евангелия от Иоанна, станет ясно: если римляне собирались распять Иисуса, то такое высказывание: «Ты говоришь, что я Царь», – могло стать лучшим «доказательством» для римлян и помогло объявить Иисуса опасным мятежником.
А вот текст по Матфею: «И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал», то есть против себя не свидетельствовал. Более того, «иск на процессе» против Иисуса выдвигают не иудейские первосвященники, а римляне! Это они поверили в царское происхождение Иисуса. Может, и в самом деле Иисус – царь Иудейский?
Или все же просто «сын человеческий»?
Код «сына человеческого», Или изобретение первых христиан
Книга Еноха не была включена в библейский канон. Парадокс заключается в том, что логика Ветхого Завета очень похожа на логику построения Нового Завета.
В Книге Еноха, к примеру, говорится о мистичном образе «Сына Человеческого»: «И спросил я ангела, что шел со мной и являл мне все тайны, о том сыне человеческом, кто он, откуда происходит и отчего идет к Главе Дней. И отвечал ангел и заговорил со мной: „Это Сын Человеческий, что справедлив и привык к справедливости, что являет все сокровища потаенного, ибо Господь избрал дух его… И сей сын человеческий вознесется над царями и властями земными“».
Разговор в Книге пророка Еноха однозначен: «сын человеческий» есть Мессия, которого ожидали все правоверные иудеи. О том же говорится в Книге пророка Даниила, все-таки включенной в библейский канон: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему, владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится».
Но есть один нюанс. Правоверный иудей ожидал появления Мессии в конце дней. Иисус тоже довольно часто говорит о надвигающемся апокалипсисе. И тоже намекает на то, что «Сын Человеческий» как раз и является подобным мессией. Подтверждением этому служат многие стихи Нового Завета. У Матфея Иисус предостерегает об опасности своих последователей. Их будут преследовать, им придется бежать. Однако надежда есть! В бегстве своем пойдут они по городам и весям, приближая царство «Сына Человеческого».
Иисус был человеком своего времени. Для него возвращение ожидаемого «сына человеческого» – всего лишь эффектное театральное представление. Матфей, Марк и Лука на удивление единодушны: «…ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его». То есть в самом конце времен появится Мессия – Сын Человеческий. А в другом месте коллеги-евангелисты добавляют, что концу времен будут сопутствовать страшные природные катастрофы: «солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются». Ужас и паника распространятся по всей земле. Как тут не покаяться во всех грехах? Люди предстанут на «Страшном Суде». Замирая от ужаса, узрят они «Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных».
Несомненно, в конце времен, до того как человечество предстанет перед Страшным Судом, появился Мессия, чтобы судить живых и мертвых. Можно предположить, что Иисус и есть этот Мессия. Может, сам Иисус придерживался такой версии? Ясного и однозначного ответа на данный вопрос не существует. После анализа девяноста упоминаний «Сына Человеческого» на страницах Нового Завета становится понятно, насколько все сложно и непросто. Потому что «Этикет Мессии» может иметь самые разные значения.
• «Сын человеческий» может быть титулом человека, живущего среди людей, но обладающего властью судить грехи земные.
• Но «Сын Человеческий» может также выступать в защиту слабых, страдающих людей, беспомощных пред власть имущими, за что те и лишают его жизни. А он воскресает впоследствии.
• Но «Сыном Человеческим» также называют Мессию конца времен, нисходящего с небес вместе с ангельским воинством.
Когда сам Иисус рассуждает о «Сыне Человеческом», он имеет в виду именно этот, третий вариант. Тогда кого конкретно подразумевает Иисус? Не о самом ли себе говорит он как о «Сыне Человеческом – мессии»? И правдив ли он до конца со своей аудиторией?
Неужели он и в самом деле считал себя Спасителем?
Код Спасителя
Еще раннехристианская община видела в Иисусе «Мирропомазанника» и Мессию в совершенной степени. Иисус Христос (в греческом переводе «миропомазанник») и Спаситель («Мессия») были одним и тем же лицом. И подобному отождествлению в Новом Завете имеются многочисленные доказательства.
Согласно Евангелию от Иоанна, самаритянка утверждает: «…знаю, что придет Мессия, то есть Христос». То есть женщина идентифицирует Христа и Мессию как одного человека. Андрей тоже «признает» в Иисусе Мессию. В восторге он сообщает своему брату Симону: «…мы нашли Мессию, что значит: Христос».
Христос, или «Мирропомазанник», в Новом Завете наделен особыми полномочиями. Он может исцелять больных, прощать им грехи. И почти ритуальной становится фраза Иисуса: «Прощаются тебе грехи твои».
Христос Нового Завета изображается как небесный богоподобный образ, пришедший к людям «во славе Отца Своего с Ангелами Своими» воздать каждому по делам его. Ему подчиняются такие небесные существа, как ангелы. «Пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие».
Даже на допросе перед Синедрионом Христа сравнивают с Сыном Божьим, иначе вопрос верховных священнослужителей ничем не объяснить: «Ты ли Христос, Сын Благословенного?»
Новый Завет ни секунды не подвергает сомнению авторитет Иисуса, иногда даже забывая о «пророческих» словах Ветхого Завета. А ведь понимание Мессии в Ветхом Завете совершенно иное, чем в Новом. Во-первых, в Ветхом Завете Мессия и Христос не имеют ничего общего друг с другом. Отождествление «мессии» и «Христа» – явная ошибка Нового Завета. Дело в том, что под «Христом»/мирропомазанником всегда понимался человек из плоти и крови, которого никак не назвать идеальным образом без недостатков.
«Мирропомазанником», к примеру, считался вполне земной царь Кир Персидский, помазанный самим Богом! То есть «мирропомазанник» не обязательно даже выходец из народа израильского, Бог вполне может отметить и его своей милостью. Другим «помазанником Божьим» был царь Давид. И Кир, и Давид были просто людьми! Более того, людьми не без греха. А на нынешний взгляд они и вовсе начинали свою деятельность по-бандитски. В третьей книге Моисея точно описывается, какие жертвы пришлось принести священнослужителям, чтобы очистить этих людей от грехов их.
Мессия был последним политическим носителем надежды, а не божественным светящимся ликом. Жители Иудеи надеялись увидеть в Мессии нового царя Давида, который привел бы земной Израиль к земному же процветанию. Должен был возродиться «древний Израиль» – самостоятельное государство, действующее по закону Моисея и освобожденное от римской диктатуры.
Вера в Мессию еще не означала желания поднять мятеж против Рима. Фарисеи надеялись на появление Мессии, который бы покончил с господством Рима. Но поскольку ждать Мессию приходилось очень долго, необходимо было договариваться с
Они даже отчаянно пытались исполнять законы Моисея. Ведь Мессия придет только в этом случае. И будет он не эфирным созданием, а представителем «партии» фарисеев. Человеком, который живет по закону. Потому Бог и сделает его Мессией. Предполагалось, что он будет судить язычников и безбожно отпавших от закона иудеев. Он бы объединил Израиль, вновь сделав его богобоязненной страной, страной верности закону и достойной жизни.
Сами видите, насколько вера в Мессию из Ветхого Завета отличалась от веры в Мессию приверженцев Христа. Мессия Ветхого Завета не мог даровать людям духовное спасение. Его никто не рассматривал как небесного посланника, поддерживаемого армией ангелов. Ни в коем случае Мессия не сравнивался с Богом. Он был человеком, а не Богом или Сыном Божьим. И исцелять больных он тоже не мог.
Иисус и его последователи представляли совершенно иного Мессию, Сына Божьего, Спасителя. Иисус видел в Мессии человека будущего, сродни Богу, способного вершить духовный суд над живыми и мертвыми.
Впрочем, судить могли оба: и Мессия Ветхого Завета, и Христос Нового. Однако Мессия отвечал за суд земной, а Христос Нового Завета ведал жизнью вечной.
Скорее всего, такое представление о Христе, Мировом Судии, возникло из тоски о мессии земном. Но вот можно ли было считать Христом Иисуса?
– Отто, ты столько знаешь о пророках и Иисусе! Говоришь такие непостижимые вещи, ведь это все безумно интересно. Почему бы тебе не написать книгу, что бы люди смогли осознать свои ошибки и выбрать настоящий и правильный путь?
Старый Отто усмехнулся:
– Когда-то это уже было. Я писал книги, я писал много книг, доверяя бумаге сокровенные мысли и знания.
– И что?
– «Нет пророков в своем отечестве» – так, кажется, говаривал один ваш русский классик? Подняли на смех, разгромили в пух и прах мои теории и заклеймили умалишенным.
– Не понимаю! – покачала головой Маша.
– А что тут понимать? Вольтер-то был прав: «Первый пророк был первым шарлатаном, которому на пути попался болван».
– И вот теперь ты встретил меня, – звонко расхохоталась Маша. Ее серебристый смех разнесся над тягучими волнами реки. – И рассказываешь все это мне. Получается, что ты и есть пророк. Потому что ты свергаешь замшелые истины и указываешь новый путь и новый свет.
Старый Отто затряс головой.
– Ты не права, дорогая фройляйн. На мой взгляд, пророков прошествовало по грешной земле вполне достаточно. Знаешь ли, сколько пророков было в Древнем Израиле до разрушения Храма? Не только тех, о которых принято говорить официально? Да легион! Дух пророческий был в прежние времена заразным, как коклюш. Он воспламенял, как сейчас человека воспламеняют танцы, вино или женщины. Экстаз! Царь Ахаб один содержал четыреста официальных пророков. И только один из них, пророк Михей, сын Емлы, нашел в себе мужество говорить правду, несмотря на угрозы. – Старик помолчал, а потом внезапно забормотал, обращаясь скорее к себе, чем к собеседнице: – В предвоенной Германии тоже был один искатель правды. Так то ли его сгубили, то ли сам себя отправил на тот свет…
Маша насторожилась:
– Это ты о Ране?
Старик поднял на нее безумные глаза:
– А вдруг не сгубили? Вдруг жив? Ушел от людей и по сей день скрывается от человечества, отдавая себя по-прежнему поискам Истинного Знания.
Девушка поежилась – то ли от легкого ветерка, что растрепал любовно ей волосы, то ли от услышанного:
– Ты что-то знаешь?
– Ни-че-го, – процедил Отто и, не прощаясь, пошел прочь.
«Странный он, – в который раз подумала Маша, тоже собираясь уходить, – и в самом деле чокнутый. Но так занятно рассказывает! А главное, все это похоже на правду…»
Падение в бездну: мессии до и после
Наверное, не менее странным, чем Отто, был дневник деда. То какие-то ничего не значащие фразы, вроде тех, когда в магазин сходил, то отрывки совершенно иного текста. Да еще и на немецком языке. Совсем вот как этот, на который наткнулась Маша, валяясь на гостиничной кровати.
…Звание «царь иудейский» в эпоху Иисуса по-разному интерпретировалось представителями политической власти и обычными иудеями. Римляне считали носителя подобного титула крайне опасным существом, так как сами в иудей ской среде не пользовались особым авторитетом. И если кто-то в этой провинции Римской Империи мечтал о появлении «царя иудейского», то римляне понимали это как запретную надежду на политический бунт, переворот.
А в псалме сто десятом упоминается о «коронации царя», и каждый по-своему толковал этот текст в эпоху Иисуса. Авторы Евангелий от Матфея, Марка и Луки даже Иисуса заставляют интерпретировать самый знаменитый из псалмов. И Иисус начинает говорить о псалме царя Давида. Но действительный автор псалма неизвестен. Иисус истолковывает это произведение в религиозном смысле.
Сначала он говорит: «Что вы думаете о Христе? Чей он сын?» У евангелистов люди отвечают Иисусу: «Мессия есть сын Давида». Таким образом, они пытаются еще более укрепить древнее представление о том, что Мессия явится из рода царя Давида. А Иисус заново цитирует создателя псалмов, спрашивая: «…если Давид называет Его [Мессию] Господом, как же Он сын ему?» А люди не готовы признать божественное начало любого потомка царя Давида, предпочитая ничего не отвечать Иисусу.
Что говорят по этому поводу отцы Церкви и теологи? Практически ничего от себя. Они просто повторяют бытовавшие в общине первых христиан после смерти Иисуса споры: кто он, ожидаемый всеми Мессия? Какого рода-племени? Историческая ценность подобных споров равна нулю. К тому же, если вчитаться в слова, приписываемые Иисусу, становится понятно: не он считал себя царем иудейским и Мессией, но его почитатели из раннехристианской общины после его смерти на кресте, то есть по прошествии времени, захотели видеть в нем и царя иудейского, и Спасителя.
Кстати, после Христа и до него очень многие брали себе подобное звание. Чего стоит Симон, бывший раб, провозгласивший себя «царем». А пастух Афронг даже успел объявить себя «новым Давидом». Иуда, сын Иезекия, Иуда Галилеянин и Иоанн из Гишалы пытались поднять восстание Мессии, но потерпели поражение, как и более поздние «приверженцы Мессии» Лука Киренский (115 год нашей эры) и Симон бар Кохба (132-135 годы нашей эры).
Религиозные преобразования иудаизма вроде тех, что предлагал Иисус, римлян вообще не интересовали. Однако многие иудейские попытки религиозных реформ шли рука об руку с попыткой политического переворота. Иуда Галилеянин сформулировал два фундаментальных тезиса:
• Бог – единственный Владыка, способный распоряжаться судьбами людей.
• Поэтому римская оккупация и попытка властвовать над Иудеей могут расцениваться как нападение на самого Бога.
Из этого, по Иуде Галилеянину, следует: каждый иудей из религиозных побуждений просто обязан «защищать Бога» от римлян. Римляне видели в подобном движении опасность для себя и старались пресечь эту опасность на корню, причем довольно жестокими методами.
В 36 году самаритянский Мессия собрал вокруг себя группу приверженцев. И, естественно, обещал освобождение от римского господства. Вместе с отрядами радикально настроенных иудеев он хотел найти спрятанные еще Моисеем скрижали Бога. Но ничего не вышло. Пилат приказал кроваво расправиться с отрядами самаритянского Обновителя, имени которого мы, к сожалению, не знаем, и в конце концов убить самого предводителя.
В 45 году некто Феуда тоже хотел «спасти закон Моисея». Он собрался совершить чудо, подобное тому, которое было совершено Моисеем. Иордан должен был послушаться его приказа и разойтись, чтобы он и его последователи могли посуху пересечь его русло. Сначала римляне не восприняли всерьез чудачества очередного «мессии». Но и явления чуда тоже ожидать не стали. Они напали на Феуду и жестоко расправились и с ним, и с теми, кто поверил ему. Другой Мессия пришел в Иудею из Египта. Имя его в истории не сохранилось. Но обещал он самые настоящие чудеса. Например, обрушить стены иерусалимские, как когда-то пали стены иерихонские. Прокуратор Иудеи Антоний Феликс даже не задумывался над тем, что ему делать с этим религиозным бунтовщиком. Расправа была очень кровавой.
На седьмом десятилетии первого столетия нашей эры объявился Иисус. Его драматические выступления, посвященные народу иудейскому, справедливости и незаконной власти, быстро насторожили римлян. Но так как наделенного харизмой мятежника быстро выловить никак не удавалось, римляне поступили просто: взяли под арест всю элиту иудейского общества и бросили в темницу. Расчет был элементарен: чтобы выбраться на свободу, они со спокойной совестью выдадут Риму «Иисуса, сына Анании». Сам прокуратор считал второго Иисуса человеком безумным, а поэтому очень опасным. Но поймать так и не смог. Предположительно в 64 году новоявленный Мессия погиб при разрушении Иерусалима.
В то же время в Иерусалиме появлялись и другие Мессии, оповещавшие народ о будущем «небесном спасении». Даже когда священный город лежал в обломках, когда храм пылал, появлялись «мессии» и приказывали насмерть перепуганным людям следовать за ними.
Так же как Иисус, его предшественники и последователи опирались на тексты Ветхого Завета. Как и Иисус, его «коллеги» призывали народ следовать за ними. Как и Иисуса, римляне жестоко уничтожали этих людей. Так они пытались на корню задушить возможные мятежные действия.
Изучая историю подобного «мессианства», поневоле приходишь к выводу, что если римляне увидели в Иисусе потенциального противника, то они и в самом деле ни секунды не задумывались о том, что этого бунтовщика надо уничтожить. Вопрос заключается лишь в одном: почему о других неудавшихся мятежниках в истории остались упоминания, а об Иисусе, кроме Нового Завета, никаких упоминаний нет?»
Креститель и его крестник
– Знаешь, – призналась Маша, прогуливаясь в парке по тенистой аллее вместе с Отто, – меня всегда больше интересовала даже не личность Иисуса, а Иоанн Креститель.
Отто усмехнулся и хитро покосился в ее сторону:
– Ты у нас вылитый тамплиер… Они тоже больше Крестителю симпатизировали. Он был симпатичен и Джордано Бруно. До того симпатичен, что Бруно приземлился прямехонько на костер инквизиции.
Маша обрадовалась: кажется, Отто подвела память, и в старческой голове перепутались исторические реалии. Наконец она сможет блеснуть своими познаниями.