Кодекс Агента. Том 2
Шрифт:
— Валяйте! — простодушно говорю я и закрываю глаза.
Разум проваливается в вязкий и влажный, похожий на туман пульсирующий сумрак. При контакте с ним белесые очертания моей инфернальной сущности плывут и искажаются.
Три черных вращающихся вихря быстро приближаются ко мне, но я не сопротивляюсь. Сознания дознавателей оказываются рядом и превращаются в чернильные, масляно поблескивающие фигуры.
Их раскрытые ладони выстреливают множеством тонких колеблющихся нитей, и они окутывают меня, словно ловчая сеть исполинского трехголового паука. Я обездвижен.
Нити проникают в мою виртуальную плоть, и в глубинах разума возникает другой — враждебный и чуждый. Он погружается в мои воспоминания и скользит по ним, словно по кадрам кинофильма, прокручиваемого в ускоренном режиме.
Я выбрасываю его из собственного сознания в момент моего выхода из османского посольства, и открываю глаза. Неожиданно для себя ощущаю, что стал сильнее и могу сопротивляться мозгоправам гораздо эффективнее, чем раньше.
Бледные лица дознавателей раскраснелись, морщины слегка разгладились, а глаза блестят, словно у моих сверстников. Еще бы — они поучаствовали в самом настоящем порно с эффектом полного погружения!
— Вам понравилось? — спрашиваю я, пряча откровенную издевку за маской доброжелательности.
— Признаюсь, юный князь, что некоторые ваши навыки производят неизгладимое впечатление! — отвечает Грибоедов и подмигивает.
— Если понадобится — обращайтесь за консультацией! — с усмешкой предлагаю я, склоняя голову.
— Мы не обнаружили деструктивного воздействия Тьмы на ваше сознание, — сообщает Грибоедов деловым тоном, пропустив мою шпильку мимо ушей.
Мне кажется, что в голосе дознавателя прозвучало легкое разочарование, и это мне не нравится. Ловлю себя на мысли, что не доверяю Темным. Ни тем, которые работают на Империю, ни тем, которые работают против нее. Разумного объяснения этому я не могу дать даже самому себе, мои ощущения продиктованы исключительно интуицией, и остается надеяться, что она меня не подводит.
— Значит, вы снова приехали зря?! — я поднимаюсь из-за стола, опираюсь на него руками и склоняюсь к серым морщинистым лицам. — Благодарю вас за заботу о моей безопасности и сообщаю, что засим намерен откланяться!
Я выхожу из приемной, а дознаватели, взбешенные моей дерзостью, даже не прощаются. Путь в кабинет Шувалова занимает не больше минуты, и Берестов догоняет меня уже у дверей.
— Зачем вы так? — спрашивает он, укоризненно глядя в глаза. — Дознаватели — люди подневольные, на них обижаться не стоит…
— Я и не обижаюсь, — пожимаю плечами, нехотя признавая его правоту. — Пожалуйста, извинитесь перед ними за меня и сообщите, что мальчишка был пьян и неадекватен.
— Хорошо, Ваше Сиятельство! — Берестов кивает и уходит, чтобы выполнить мою просьбу.
Удивляюсь покладистости безопасника и, дождавшись приглашения Конибродского, толкаю тяжелую дубовую дверь.
Шувалов ожидает меня с неизменным бокалом коньяка в руках. На столе стоит поднос с кофейником, двумя чашками и вазочкой с конфетами.
— Восточные сладости и кофе по-восточному, — Князь кивает на вазочку и бросает в рот пару конфет. — После сегодняшней ночи ты, наверняка, стал их горячим поклонником?!
Пропускаю издевку старика мимо ушей и молча подхожу к столу. Сажусь в мягкое кожаное кресло и наливаю себе густую и ароматную черную жижу.
— Как провел время? — спрашивает Великий Князь с деланным интересом. — Чем занимались с турчанкой?
— Стихи читали, — отвечаю я и беру со стола миниатюрную чашечку.
Выпиваю кофе до дна, заедая щедро сахаренными конфетами, и тянусь к кофейнику, чтобы налить следующую порцию, но Шувалов перехватывает мою руку.
— Не стоит! — он качает головой. — С такими нагрузками даже твое молодое и здоровое сердце может не выдержать! После трех то раз!
— Трубецкая доложила? — уточняю я без тени самодовольства и поправляю старика. — Четырех: Ольга покинула бал как раз после третьего…
— Отцом ты, надеюсь, не станешь?
— Не должен, мы были аккуратны…
— Ладно, шутки — шутками, а результат есть? — тон Шувалова становится серьезным.
— Результата нет, операция провалена — я не раскусил ее, а она не раскусила меня. Трубецкая права — турчанка была моим заданием, а я — ее. Девушку направили для знакомства со мной так же, как вы меня — для знакомства с ней!
О подарке, который мне вручила Кара, я не упоминаю, но хотя бы часть правды озвучить должен, иначе старик заподозрит меня во лжи.
— Любопытно: чем продиктован этот интерес, — задумчиво произносит Шувалов, глядя куда-то поверх моей головы.
— Зачем вы послали меня к османам на самом деле?! — спрашиваю я, отвлекая старика от совершенно обоснованных сомнений.
— Во-первых, государственная необходимость, — отвечает он после небольшой паузы. — Во-вторых, личная заинтересованность: думаю, что контакты с османами будут расширяться, и этот их визит — лишь пробный шар.
Старик замолкает, делает глоток коньяка и молча смотрит на меня, перекатывая его на языке.
— А в-третьих?
— Хотел, чтобы ты на собственной шкуре испытал некоторые способности Темных…
В измученном мозгу начинает формироваться смутное подозрение, но Шувалов не дает перерасти ему в понимание и озвучивает еще не оформившуюся окончательно догадку.
— Темные девицы могут не только копаться в мозгах, но и обладают способностью вызывать неконтролируемое желание у мужчин…
Забери меня Тьма! Я вспоминаю строки стихов: «В то, что встреча случайна, как же поверить ты смог?», и все становится на свои места: турчанка явно действовала по заранее разработанному плану. Вряд ли мое совращение — часть операции османских спецслужб по вручению мне подарка, скорее всего, ее личная инициатива, проба пера юной искусительницы.
— Ты расстроен, потому с тобой переспали по расчету, а не из-за твоего неземного обаяния и сшибающей с ног харизмы?! — интересуется старик, криво улыбаясь