Кодекс Агента. Том 2
Шрифт:
Под потолком тускло горит засиженная мухами лампочка, но даже ее свет жалит, словно острые иглы. Голова раскалывается от боли, которая пульсирует где-то в районе затылка и распространяется по телу тяжелыми тошнотворными волнами. Мне хочется распластаться на полу, закрыть глаза и погрузиться в спасительный сон.
В помещении без окон нет никого, кроме меня, сюда не проникает ни один звук, и о том, чем закончилось очередное покушение, можно только гадать. Я закрываю глаза, и перед мысленным взором появляются мертвые тела лже-официантов. Их лица были загримированы, а радужки
Список убитых мною людей пополнился двумя, а всего их четверо. Сколько еще их будет?
Я не испытываю особых страданий, не впадаю в переживания по поводу своей запятнанной совести и погружающейся в тотальную черноту кармы. Именно к этому нас готовили в Приюте, но… Неужели за последние недели я настолько очерствел, что меня не трогает даже убийство бывших приятелей?
Внутренний голос, играющий роль адвоката дьявола, нашептывает, что сегодняшнее покушение на меня было уже третьим, парни понимали, на что шли, и уж они точно не переживали бы после моего устранения.
Как приютские просочились сквозь плотное сито императорской охраны? И как узнали, что встреча с Натальей Романовой состоится именно здесь?
Я получил приглашение утром, за пару часов до его начала. Информацию о нем Приют получил заранее: двух или трех часов недостаточно для подготовки и внедрения агентов в обслугу ресторана. Налицо либо утечка из Императорской Гвардии, либо заказ на меня от нее же.
А если на крыше дежурила Мина со снайперской винтовкой или камерой в руках?! Налицо либо предательство на нижних уровнях, либо полная некомпетентность! О том, что за организацией покушения может стоять структура, призванная беречь Императорский Род как зеницу ока, даже думать не хочется…
Прерывая мои размышления, в замке металлической двери поворачивается ключ, и в подсобку вваливаются двое гвардейцев. Один из них направляет на меня ствол, а второй с опаской подходит ближе, наклоняется и открывает наручники. Я с наслаждением расправляю затекшие, одеревеневшие руки, стараясь не смотреть на побуревшую кровь.
— Идем! — коротко приказывает гвардеец и дополняет распоряжение красноречивым жестом руки с зажатым в ней пистолетом.
Поднимаюсь на ноги, морщась от головной боли, и безмолвно повинуюсь приказу. Глупо геройствовать, когда на тебя направлены два пистолетных ствола. Если, конечно, ты не супер-аристо из популярных комиксов.
За дверью нас ожидают еще двое и тоже с пистолетами на изготовку. Неужто мой короткий бой так впечатлил бравых вояк, что они явились за мной вчетвером?!
Мы поднимаемся по узкой крутой лестнице и оказываемся в полутемном коридоре, который судя по роскошным дубовым дверям в его правом конце, ведет в зал для посетителей.
Высокие створки распахиваются, и я шагаю вперед, подгоняемый толчками пистолетов в спину. Морщусь от яркого света, который провоцирует новый приступ головной боли, и останавливаюсь на пороге. Зал ресторана практически пуст, ни официантов, ни гостей в нем нет.
Единственный посетитель расположился за угловым столиком недалеко от входа. Поджарый седой мужчина в классическом
Ладони гвардейцев тяжело опускаются на плечи, и они ведут меня к незнакомцу. Силой усаживают в кресло и застывают рядом, ожидая дальнейших распоряжений хозяина.
— Оставьте нас! — приказывает мужчина тихим голосом, и бойцы немедленно выполняют распоряжение.
Взгляд пронзительно-зеленых глаз вновь обращается на меня, и я узнаю в лице незнакомца фамильные черты Рода Романовых.
— Князь Иван Константинович Бестужев, — с достоинством представляется он, слегка наклонив голову, и протягивает руку над столом.
Руководитель Императорской Гвардии и отец Бестужева-младшего, командующего охраной наследников Престола, явился по мою душу лично. Мне хочется присвистнуть и отпустить привычную дерзость, но я сдерживаюсь.
— Александр Игоревич Шувалов, — без всякого пафоса произношу в ответ я и крепко жму широкую ладонь.
Рукопожатие у Бестужева крепкое, а взгляд проницательный и острый. Он долго и внимательно рассматривает мое лицо, будто ища в нем знакомые черты, а затем переводит взгляд на кровь, запекшуюся на моей руке. На лице князя не дергается ни один мускул, лишь в глазах мелькает едва заметная тень.
— Что с Романовой? — спрашиваю я, бросаясь с места в карьер.
— С Натальей Николаевной все хорошо, она уже в Императорском Дворце. Полагаю, принимает ванну, — ровным голосом информирует Бестужев. — А мы с вами должны прояснить некоторые обстоятельства покушения на Наследницу Престола и степень вашего участия в нем!
— Моего участия в покушении?! — с недоумением переспрашиваю я, не отпуская руки Бестужева-старшего. — Так теперь выглядит благодарность рыцарю за спасение красавицы-принцессы?!
— Да вы не волнуйтесь, это не обвинение и даже не подозрение, мы просто беседуем! — успокаивает меня князь.
— Значит, я могу быть свободен?!
Князь едва заметно вздрагивает, и высокие тщательно выбритые скулы вспухают желваками. Видимо, я ломаю привычный паттерн общения с допрашиваемыми, точнее, с опрашиваемыми, как любят формулировать представители силовых структур Империи.
— Вы забываетесь, юноша! — отвечает князь, выделяя слово «юноша», и резко размыкает рукопожатие. — Вопросы здесь задаю я, а вы — отвечаете! И отвечаете лишь тогда, когда того пожелаю я!
Покорно склоняю голову, пряча усмешку, а затем смотрю Бестужеву прямо в глаза, всем своим видом выказывая готовность к сотрудничеству. С такими «настоящими полковниками» лучше действовать в рамках их же ожиданий, не внося сумятицу в прямую, как единственная извилина, логику.
Выдержав театральную паузу, Бестужев достает из лежащего на столе кожаного портфеля белую картонную папку. Медленно расшнуровывает ее, поглядывая на меня исподлобья, и вынимает несколько скрепленных канцелярской скрепкой листов. В левом верхнем углу приклеена моя фотография, сделанная в Родовой Высотке для паспорта, а справа от нее крупным шрифтом отпечатано мое имя.