Кодекс чести Вустеров
Шрифт:
– Вообще-то мысль не плоха. Но её осуществление упирается в одну маленькую деталь - ничего такого о Споуде мы не знаем.
– Тут ты прав.
– Она встала с кресла.
– Считай, я размечталась. Пойду, смочу виски одеколоном, а то голова у меня разорвётся, как бомба.
Дверь за тётей Делией закрылась, а я упал в кресло, где она только что сидела, и дрожащей рукой отер вспотевшее че.
– Ну, кажется пронесло, - с облегчением сказал я.
– Тётя Делия перенесла удар куда лучше, чем я предполагал. Всё-таки охотничьи клубы славно воспитывают своих дочерей. Она и виду не подала, что на душе у неё кошки скребли,
– Да, сэр. Приношу вам свои извинения. Меня задержал мистер Финк-Ноттль.
Я задумался.
– Знаешь, Дживз, а ведь тёте Делии действительно пришла в голову замечательная мысль. Я имею в виду насчёт того, чтобы, если так можно выразиться, накопать грязи на Споуда. Если б вдруг оказалось, что у Споуда, так сказать, рыльце в пуху, с ним запросто можно было бы не считаться. Говоришь, тебе ничего о нём неизвестно?
– Нет, сэр.
– Да, скорее всего, он чист как стёклышко. С первого взгляда ясно, что среди типов, которые ходят по струнке и боятся на улице плюнуть, чтобы не нарушить закон, Родерик Споуд занимает одно из первых мест. Боюсь, сколько грязи на него не копай, грязнее его мерзопакостных усов ничего накопать не удастся, а так как он носит их с гордостью и не скрывает от посторонних взоров, видимо, человечество не имеет против них возражений, потому что в противном случае Споуд давно сбрил бы эту гадость.
– Совершенно справедливо, сэр. Тем не менее, есть смысл провести небольшое расследование.
– Да, но как?
– Я подумал о «Юниорах Ганимеда», сэр. Это клуб на Керзон-стрит для личных слуг джентльменов, членом которого я состою вот уже несколько лет. Мистер Споуд занимает достаточно высокое положение в обществе, и его слуга наверняка тоже является членом нашего клуба, а следовательно, он сообщил секретарю сведения для занесения в клубную книгу.
– Что такое?
– Согласно параграфу одиннадцатому Правил, при поступлении в клуб каждый обязан выдать полную информацию о своём господине. Это позволяет не только коротать вечера за весьма интересным чтением, но также служит предупреждением членам клуба, если бы они захотели поступить на службу к джентльменам, в некотором роде далёким от идеала.
От пришедшей мне в голову мысли я вздрогнул. По правде говоря, я вздрогнул, как никогда.
– А что произошло при твоём поступлении?
– Сэр?
– Я имею в виду, ты им всё обо мне рассказал?
– О, конечно, сэр.
– Как, всё?! И о том, как меня пытался изловить Стоукер, а я вымазал лицо и руки ваксой, чтобы он меня не узнал?
– Да, сэр.
– И о том, как я возвращался домой после вечеринки, которую устроил Горилла Твистлтон, и принял фонарный столб за грабителя?
– Да, сэр. Дождливыми вечерами члены клуба с удовольствием читают истории с приключениями.
– Вот как? Допустим, в один из дождливых вечеров их прочтёт моя тётя Агата? Об этом ты не подумал?
– Вероятность того, что миссис Спенсер Грегсон когда-нибудь получит доступ к записям в клубной книге, ничтожно мала, сэр.
– Надеюсь, что так, хотя последние события под крышей дома, где мы сейчас находимся, должны были показать тебе, что женщины с лёгкостью получают доступ к самым секретным записям.
Я
Ещё меньше я имел понятия о том, что, если так можно выразиться, самые чудовищные «ляпы» Бертрама Вустера были занесены в какую-то книгу. Всё это сильно попахивало Абу бен Адемом и ангелами, отмечающими, если я не путаю, каждый его шаг, а меня такое положение вещей, как вы сами понимаете, не могло привести в восторг.
Впрочем, тут ничего нельзя было поделать, поэтому я вернулся к тому, что констебль Оутс назвал бы проишшедшим ынцыдентом.
– Так что же ты предлагаешь? Обратиться к секретарю клуба за информацией о Споуде?
– Да, сэр.
– Думаешь, он всё тебе выложит?
– О, конечно, сэр.
– Хочешь сказать, он раздаёт важные сведения, исключительно опасные сведения, жуткие сведения, которые могут погубить человека, направо и налево, кому не попадя?
– Только членам клуба, сэр.
– Когда ты сможешь с ним связаться?
– Я могу позвонить ему по телефону прямо сейчас, сэр.
– Звони, Дживз, и если возможно, запиши звонок на счёт Бассета. И не волнуйся, когда девушка тебе скажет: «Три минуты». Продолжай говорить как ни в чём не бывало. Сколько бы денег ты не спалил, объясни своему секр., и объясни обстоятельно, что пришла пора каждому честному человеку выступить в защиту справедливости.
– Я думаю, сэр, мне удастся его убедить, что дело не терпит отлагательств.
– А если он заартачится, сошлись на меня.
– Слушаюсь, сэр.
И Дживз отправился действовать в защиту справедливости, но когда он был уже в дверях, я его притормозил.
– Кстати, Дживз, - спросил я, - ты говорил, что видел Гусика?
– Да, сэр.
– Он сообщил тебе какие-нибудь новости?
– Да, сэр. Насколько я понял, его отношения с мисс Бассет прерваны. Помолвка расторгнута, сэр.
И он растворился в воздухе, а я подпрыгнул на три фута. Можете мне поверить, тяжело подпрыгнуть на три фута, когда сидишь в кресле, но мне это удалось.
– Дживз!
– взвыл я.
Но его и след простыл.
Снизу до меня внезапно донесся звук гонга, возвещавшего о начале обеда.
ГЛАВА 6
Я всегда вспоминаю тот обед с чувством сожаления, потому что душевные муки, которые я испытывал, помешали мне оценить блюда, вкушая которые при более счастливых обстоятельствах, я получил бы истинное наслаждение. Как бы низко ни пал сэр Уаткин Бассет, своим гостям он устроил пиршество богов, и несмотря на моё угнетённое состояние, мне уже через пять минут стало ясно, что в душе его поварихи горела искра божья. От первоклассного супа мы перешли к таявшей во рту рыбе, а от таявшей во рту рыбы к колбаскам из дичи, под которыми не стыдно было бы подписаться самому Анатолю. Прибавьте сюда же спаржу, омлет с джемом и подрумяненные тосты с сардинами, и вы наверняка поймёте, что тот обед мог дать любому другому обеду сто очков форы.