Кодекс чести Вустеров
Шрифт:
– Безусловно, сэр. Если вышеуказанный objet d`art окажется в распоряжении мистера Финк-Ноттля, мистер Финк-Ноттль сможет диктовать любые условия. Остроумный план, сэр.
– Спасибо, Дживз. Да, план недурён, в особенности если учесть, что мне пришлось составлять его на ходу и прорабатывать стратегию, сам понимаешь, с лёту. Если б я был на твоём месте, Гусик, я не стал бы медлить.
– Прошу прощенья, сэр.
– Ты, кажется, что-то сказал, Дживз?
– Да, сэр. Я лишь хотел поставить вас в известность, что прежде чем мистер Финк-Ноттль начнёт действовать, ему необходимо
– О чем ты, Дживз?
– Блюдя свои интересы, сэр Уаткин поставил констебля Оутса на стражу в той комнате, где находится коллекция.
– Что?!
– Да, сэр.
Лицо Гусика, до сих пор озарённое, мгновенно погасло, и он издал горлом звук, напомнивший мне шипение закончившейся граммофонной пластинки.
– Однако, сэр, прибегнув к небольшой хитрости, устранить мешающий нам фактор не составит труда. Вы ещё не забыли, сэр, случай в Чафнел-холле, когда сэр Родерик Глоссоп оказался запертым в сарае, и все ваши усилия его освободить ни к чему не привели, так как у дверей сарая стоял на страже констебль Добсон?
– Прекрасно помню, Дживз.
– Я тогда осмелился предположить, констебля Добсона можно заставить покинуть свой пост, сообщив ему, что горничная Мэри, с которой он был обручён, желает с ним переговорить и ждёт его в кустах малины. Вы привели мой план в исполнение, сэр, и он оказался весьма удачным.
– Твоя правда, Дживз. Но, - я с сомнением покачал головой, - в данной ситуации провернуть что-либо подобное нам вряд ли удастся. Если помнишь, констебль Добсон был пылким романтичным юношей, который при одном упоминании о девицах готов был лезть за ними в любые кусты. Юстас Оутс - совсем другое дело. В нём нет огонька, если ты меня понимаешь. К тому же он намного старше Добсона, наверняка женат, имеет кучу детей, и, чем лазать по кустам, куда с большим удовольствием посидит дома за чашечкой чая.
– Да, сэр. Вы абсолютно правы. Констебль Оутс не обладает жгучим темпераментом. Но я говорю о принципе, который можно применить в том случае, когда возникает острая необходимость. Надо лишь подобрать приманку, наиболее соответствующую психологии конкретного индивида. Я бы посоветовал мистеру Финк-Ноттлю, простите меня за вольность, сообщить констеблю Оутсу, что он видел его шлем у вас в комнате.
– Ну, ты даёшь, Дживз!
– Да, сэр.
– Твоя мысль мне ясна. Здорово придумал. Наверняка сработает.
Гусик смотрел на нас остекленевшим взглядом, и я поторопился объяснить ему,что к чему.
– Ранним вечером, Гусик, чья-то ловкая рука лишила жандарма его прикрышки и оставила с носом. Дживз говорит, если ты сообщишь Оутсу, что видел его кастрюлю в моей комнате, он помчится сюда со всех ног, оставив коллекцию без присмотра. В результате поле боя останется за тобой, и ты получишь полную свободу действий. Я правильно тебя понял, Дживз?
– Вне всяких сомнений, сэр.
Физиономия Гусика вновь потихоньку начала озаряться.
– Ясно. Это называется манёвром.
– Вот именно. Я бы даже сказал, манёвром что надо. Молодец, Дживз.
– Спасибо, сэр.
– Всё будет в порядке, Гусик. Сообщишь,
– Да, сэр. Но, возможно, миссис Траверс поймёт, что нужда мистера Финк-Ноттля сильнее её нужды, и философски отнесётся к утрате.
– Может, и отнесётся. А может, нет. Тем не менее, когда происходит столкновение интересов, если так можно выразиться, кому-то всегда достаётся короткая соломинка.
– Очень тонко подмечено, сэр.
– Нельзя раздавать счастливые концы направо и налево, я имею в виду, по счастливому концу на нос.
– Нет, сэр.
– Самое главное - устроить дела Гусика. Проваливай, Гусик. Одна нога здесь, другая там, и да поможет тебе бог.
Я закурил сигарету.
– Складно у тебя получилось, Дживз. Прекрасная мысль. Хотел бы я знать, как она пришла тебе в голову?
– Видите ли, сэр, мне подал её не кто другой, как констебль Оутс, когда мы недавно с ним беседовали. Из некоторых его замечаний я сделал вывод, что он на самом деле подозревает в краже шлема именно вас.
– Меня?! С какой стати? Я едва с ним знаком. Мне казалось, он считает виновницей Стефи.
– Вначале так оно и было, сэр. Мистер Оутс и сейчас продолжает считать мисс Бинг рганизатором преступления, но он убеждён, у неё имелся сообщник, который выполнил чёрную работу. Насколько я понял, сэр Уаткин придерживается того же мнения.
Внезапно я вспомнил начало нашего разговора с папашей Бассетом в библиотеке, и наконец-то до меня дошло, к чему он клонил. То, что я принял за пустую болтовню, можно сказать, сплетни, оказывается, имело зловещий смысл. Мне казалось, мы просто обмениваемся новостями, как два приятеля, а он всё это время пытался меня подловить и засадить в кутузку.
– Но с чего Оутс вдруг решил, что сообщник именно я?
– Насколько я понял, сэр, констебль был поражён сердечными отношениями между вами и мисс Бинг, когда сегодня утром встретил вас на дороге; он укрепился в своих подозрениях, когда нашёл на месте преступления перчатку.
– При чём тут перчатка?
– Констебль предположил, вы без памяти влюблены в мисс Бинг, сэр, и поэтому носите её перчатку у сердца.
– Если б я носил её у сердца, как я мог бы её выронить?
– Он убеждён, вы достали перчатку, чтобы запечатлеть на ней свой поцелуй.
– Да ну, Дживз, брось. Разве я сумасшедший? Неужто я стал бы целовать перчатки в ту минуту, когда умыкаю шлем?
– По всей видимости, мистер Пинкер поступил именно так, сэр.
Я только начал объяснять бестолковому малому, что между поступками старины Свинки и любого нормального человека, у которого мозгов на две унции больше, чем у часов с кукушкой, существует большая разница, как мои объяснения были прерваны неожиданным возвращением блудного Гусика. По его кислой физиономии мне сразу стало ясно, что хорошими новостями он не богат.