Кодекс чести
Шрифт:
– Я думал, Софи прячется у него. Как-то она мне рассказывала про этого парня. Она собиралась связать с ним свою дальнейшую жизнь. Я и подумал, что эта шалашовка отсиживается у него, – признался Рязанцев, хотя, судя по всему, его признания сейчас мало интересовали вора в законе Валентина Китайцева. Он как никогда, поверил сейчас в неотвратимость судьбы, вспоминая истину – все когда-нибудь кончается в этом мире. Но просто так сдаться, это было не в его правилах. И если жизнь, это – борьба. То надо бороться до конца. Хотя многие бы хотели видеть его мертвым. Поразмыслив немного, Китаец решил удовлетворить их
– Вот что, Рязанцев, мне надо умереть, – сказал Китаец, когда старший детектив начал скучать, видя, что вор молчит, о чем-то сосредоточенно задумавшись.
Теперь же, услышав это, на лице Рязанцева отразилось такое дикое изумление, что вор не выдержал, отвел взгляд в сторону, сказав при этом:
– Понимаешь, все, кто меня знает, должны поверить, будто я умер. И для этого мы сделаем вот что…
Рязанцев напрягся, готовый выслушать своего будущего благодетеля до конца. Что-что, а в уме Китайцеву не откажешь. Голова у него работает так, как надо.
– Ты говорил, что у тебя есть ментовская ксива? – спросил Китаец.
Рязанцев порылся в кармане, достал на свет божий милицейское удостоверение, при виде которого, вор поморщился, сказав:
– Убери. Насмотрелся я в свое время на эти картонки. Откуда оно у тебя? Ты часом не мусор?
Рязанцев улыбнулся.
– Я не мусор. Однажды в моем родном городе мне вечером попался мент по гражданке. Причем, был он в таком состоянии, что лыка не вязал. Ну я и слегка пошарил у него в карманах. Ствола при нем не оказалось, а ксива была. Я и забрал ее. Подумал, может пригодиться.
Вор удовлетворенно кивнул.
– Можешь считать, что такой случай как раз представился, – сказал Китаец. – Завтра, около одиннадцати часов, ты вместе со своим мордоворотом напарником приедешь за мной в ресторан. На входе дежурит охранник. Ты покажешь ему это удостоверение, зайдешь. Я буду сидеть за столиком. Ты возьмешь меня под руку…
– Как женщину? – засмеялся Рязанцев, но Китаец довольно резко оборвал его смех.
– Можешь считать, как тебе будет угодно. Но сделай все так, как я тебе говорю. – Сказанное, больше походило на приказ, чем на просьбу. Наверное, Рязанцев мог бы возмутиться, сказать, что он не состоит на службе у вора, но он не возмутился. Теперь слишком многое объединяло их. И в первую очередь то, что они как никогда были нужны друг другу. А вид пачки сто долларовых купюр, привел старшего детектива в полное повиновение.
– Ты меня выведешь из ресторана, посадишь в машину и увезешь. Якобы, увезешь. У всех, кто здесь работает, должно появиться устойчивое мнение, что меня забрали в ментовку.
Рязанцев раскрыл рот, хотел что-то уточнить, но Китайцев махнул рукой, чтобы он помолчал и не сбивал его с мысли. Продолжил:
– Так надо. На соседней улице я пересяду в другую машину. А ты со своим дебилом найдете бомжа, примерно такого же возраста, как я. Отвезете его куда-нибудь, ну скажем, в Измайловский парк. Мужичок должен умереть мученической смертью. Труп сожгите. А рядом с костром бросьте мой пиджак, в котором будет лежать мой паспорт. Надо, чтобы потом, когда найдут труп, все поверили, будто это я. На пальце у мужичка, будет мой перстень. А на руке, мои золотые часы. Ну рядом там ботиночек мой оставите, для большей правдоподобности. Да смотрите, чтобы все было так, как надо, – строго настрого предупредил вор.
Рязанцев все сделал так, как велел Китайцев. Сначала они с Митяем увезли Китайцева из ресторана, на глазах у изумленного охранника, который, после того, как ему предъявили милицейское удостоверение, стоял у дверей, как вкопанный. Только, когда Китайцева выводили, стыдливо отвел глаза в сторону. Вмешиваться, а тем более вступать в конфликт, с представителями власти, он не стал.
Сидя за тонированными стеклами на заднем сиденье «Фольксвагена», Китаец переобулся. Свои старые ботинки оставил для бомжа. Потом снял с себя пиджак, в котором лежал паспорт, ключи от квартиры и даже водительские права. Пиджак со всем этим содержимым аккуратно положил на сиденье. Золотые часы, много лет назад подаренные ему на воровском сходе, когда его короновали, и свой перстень, легли сверху на пиджак.
Вор отвернулся. Не думал, что будет так больно расставаться с узами воровского братства. Приходилось мириться с новым своим положением, в котором он уже был не вором. И глядя в окно, он с нетерпением ждал, когда они приедут в условленное место, где его поджидала серая «девятка», в которой сидели два парня, чистильщики, и его молодая любовница симпатяга блондинка. В верности этих троих он не сомневался.
– Остановите здесь, – потребовал Китаец у Рязанцева, сидящего за рулем «Фольксвагена» и взялся за ручку двери.
Старший детектив нажал на педаль тормоза, и машина, остановившись, прижалась к обочине. Какое-то время, Китаец еще оставался сидеть в машине и молчал, призадумавшись о чем-то. Рязанцев с Митяем не посмели нарушить его молчания, дожидаясь, когда Китаец соблаговолит выйти.
Китаец посмотрел в окно, увидел стоящую вдалеке серую «девятку», после чего погрустневшим голосом произнес, обращаясь к Рязанцеву:
– Что дальше делать ты знаешь. Завтра я позвоню тебе на сотовый.
– Вы хотите убедиться на месте ли труп бомжа? – шутливая интонация зазвучала в голосе Рязанцева, которая очень не понравилась Китайцеву.
– Я хочу убедиться, за что я вам заплатил деньги, – сказал он, швырнул на колени Рязанцеву пачку долларов и вылез из машины, махнув рукой, чтобы детективы немедленно уезжали.
Стоило черному «Фольксвагену» скрыться в переулке между нагромождениями многоэтажек, как перед Китайцевым, появилась серая «девятка». Задняя дверь открылась, и он с проворностью запрыгнул в машину.
На этот раз за рулем машины сидел один из парней киллеров. Блондинка в коротких шортиках удобно расположилась на заднем сиденье. Когда Китайцев очутился рядом, она обвила его за шею и, прижимаясь к нему тугой грудью, озабоченно спросила:
– У тебя все нормально? По-моему, ты неважно выглядишь. – В голосе ее чувствовалась забота, как о человеке, к которому она питала особые чувства. Это же выдавал и ее взгляд, которым она глядела на уже немолодого Валентина Павловича Китайцева.
Сидевшие на передних сидениях парни, усердно делали вид, будто не замечают этих нежностей. Каждый из них с легкостью готов был поменяться с Китайцевым ролями, чтобы уложить красавицу в постель. Но что можно одному, нельзя другому. Поэтому парни старались не приглядываться к тем любовным ласкам, которые сейчас происходили на заднем сиденье.