Кодекс дуэлянта. Книга 3
Шрифт:
Конечно же он был ни в чем не виноват, Кузякин просто хватался за любые возможности, лишь бы не выглядеть идиотом. Но это не получалось. Он тонул. Тонул позорно и нелепо, потопив себя сам.
— Вы ошибаетесь, — с нажимом произнес аукционист. — Но если вы считаете иначе, то вынужден буду вас удалить из зала.
— Что?!
— Вы делаете безосновательные обвинения.
— Но аукцион не закончен. Лот…
— Продан! — рявкнул аукционист. — Вон тому господину, который предложил последнюю цену.
Он указал на меня. И стукнул
Это был позор и удар для Кузякина. Он ошарашено смотрел на старика аукциониста и не мог поверить, что тот так с ним обошелся.
— Что… как… Это не по правилам!
— Вам ли говорить о правилах? — усмехнулся аукционист. — Лот продан по последней ставке. Точка.
— Я же ведь постоянно… — прошептал Кузякин. — Я тут всегда… покупаю…
— На этот раз вы перешли все границы! — безапелляционно заявил аукционист.
И указал молоточком на дверь.
К Кузякину подошли двое охранников и под траурный аккомпанемент звенящей тишины сопроводили до выхода.
Некоторое время все смотрели ему в след, насмешливо, обсуждая его позор.
Потом ко мне подошла девушка в обтягивающем платье, узнала имя и способ оплаты. Четыреста тысяч за бутылку виски… только теперь я осознал, насколько дорогой оказалась покупка. Но бутылка моя! Волна эйфории накрыла меня с головой. Я едва сдерживал себя, чтобы не закричать от радости.
Я расплатился карточкой, прошел в другую комнату, где несколько человек оформили кучу бумаг — сертификатов, актов, экспертиз и подтверждений того, что бутылка настоящая и принадлежит теперь полностью мне. Потом мне вручили деревянный короб.
— Поздравляю с приобретением! — произнес управляющий, пожимая мне руку.
— Спасибо!
Я еще не отошел от напряжения аукциона, крепко сжимая в руках деревянный кейс с бутылкой «Императора» — виски, который я только что приобрел за сумму, способную вызвать сердечный приступ у моего бухгалтера, будь он у меня. Стоило ли оно того? Время покажет.
Внезапно рядом со мной возникла тень. Я повернулся и увидел девушку, которая могла бы затмить собой любой бриллиант на этом аукционе. Высокая, стройная, с копной черных волос, свободно струящихся по плечам. Ее глаза, цвета темного шоколада, смотрели на меня с легкой улыбкой.
— Очень неплохая игра! — ее голос был мелодичным, как журчание ручья. — «Император» — это настоящая легенда.
— Спасибо, — я улыбнулся в ответ, слегка смущенный ее вниманием. — Надеюсь, он оправдает свою репутацию.
— Уверена, что оправдает, — она кивнула. И вдруг насторожилась: — Вы же не собираетесь его пить?
— А почему бы и нет? Отпраздновать покупку!
Удивление девушки переросло в шок.
— Да я шучу! — поспешно ответил я.
Девушка облегченно выдохнула.
— А вы, я вижу, шутник! И ценитель хорошего виски.
— Стараюсь разбираться, — я пожал плечами. — Но, признаюсь, «Император» для меня — это скорее авантюра. Никогда не думал, что пойдут на такие траты.
— Авантюра — это прекрасно, — ее улыбка стала шире. — Жизнь без авантюр скучна. Я, например, обожаю авантюры.
— И какие же авантюры вы предпочитаете? — мне было интересно узнать о ней побольше.
— О, самые разные, — она загадочно прищурила глаза. — От спонтанных путешествий в незнакомые страны до участия в аукционах, где можно приобрести что-то поистине уникальное.
— Значит, мы с вами коллеги по авантюрам, — я усмехнулся.
— Получается, что так, — она рассмеялась, а ее смех был как перезвон колокольчиков.
— А вы что-нибудь приобрели? — спросил я, украдкой рассматривая фигуру девушки.
— К сожалению, нет, — вздохнула она. — Я, признаться, не так хорошо разбираюсь в виски. Просто пошла за компанию. Но мне понравилось. Особенно то, как вы красиво разделались с Кузякиным.
— Вы его знаете? — осторожно спросил я.
— Кто же его не знает? — загадочно улыбнулась девушка.
— Не хотите перекусить? — спросил я, понимая, что незнакомка может кое-что рассказать о Вадиме Кузякине.
Да и сама по себе очень даже симпатичная. Почему бы не провести приятно время?
— Выпьем шампанского.
— Хотите пригласить девушку на свидание, даже не зная ее имени?
— Можете мне его назвать, если вам так будет проще.
Девушка рассмеялась. Потом сказала:
— Меня зовут Алена. Алена Онищенко.
Где-то в брошенных кварталах Нижнего города
Борис, или вернее то, что осталось от Бориса, с мрачной решимостью смотрел на пентаграмму, выведенную его собственной рукой на пыльном полу чердака. Глаза парня, когда-то полные юношеского озорства, теперь горели холодным, чужим огнем. Гусеница Инкариот, паразитирующая в его разуме, шептала древние заклинания, используя голос мальчика как свой рупор. Но под этими чужими словами, под слоем тьмы, таились мысли самого Бориса, мысли о мести. И это хорошо. Когда носитель горит тем же, что и паразит, значит симбиоз будет более крепким.
Шпагин. Это имя, как заноза, впивалось в его сознание. Шпагин, который унижал его, издевался над ним, превращал его жизнь в ад. Шпагин, который должен был заплатить. Инкариот обещал ему силу, обещал возможность отомстить, и Борис был готов на всё, чтобы получить эту силу. Туман, расстилавшийся в голове, только усиливал это желание.
Вокруг пентаграммы, на выцветших половицах, были разложены артефакты, собранные по приказу Инкариота. Найти их было не так легко, но Борис смог — помогли старые связи в школе. Акониты, опалы, агаты. А еще человеческие кости, которые он выкопал глубокой ночью на кладбище. Инкариот знал только такую магию, черную, некротическую, поэтому и инструменты ее создания были такими специфическими.