Кодекс Крови. Книга I
Шрифт:
Выбрав группу в середине строя, я примкнул к ним. В этой группе бежала, сцепив зубы, и Подорожница. Девушке явно было тяжело, но грудь её вздымалась ровно, а не рваными вздохами, как у большинства курсантов. Лицо было бледным, в то время как мы все напоминали перезрелые томаты на грядке. Да даже Мишино тело после тренировок чувствовало себя хуже, чем она.
Не впервые я задумался, что девушка, скорее всего, лекарь. И если на других её магия не действовала в школе, то уж себе то она могла помочь и с успехом помогала.
«Ну что ж, не одному мне плюшек
Кстати, насчёт плюшек. Спустя четыре часа инструктор объявил привал. Попадали мы ровно там, где услышали команду. Единственное, что заставило меня буквально воскреснуть из мёртвых — это гладь лесного озера, поблескивающая в лучах обеденного солнца. Раны не перестали болеть и чесаться, а потому, кое-как выбравшись к берегу, я принялся раздеваться. Прохладная водичка так и манила после четырёхчасового марафона. Остальные курсанты, как ни странно, последовали моему примеру. Шум и гам стояли невообразимые. Всё же молодость не убить никакими нагрузками.
Аккуратно сложив все вещи, я принялся разматывать полоски некогда белой ткани, здесь выполнявшие роль бинтов. Вокруг стало удивительно тихо. Я заметил ошарашенные взгляды, бросаемые на меня со всех сторон. Что вызвало подобную реакцию, я понял, взглянув на собственное отражение в воде.
Это был и я, и не я одновременно. От Михаила осталась оболочка, худощавая, высокая, под метр восемьдесят пять сантиметров, с тёмными волосами и вполне мужскими чертами. От меня прошложизненного остались глаза. Правду говорят, что глаза — зеркало души. Так оно и есть. Красные, уставшие, повидавшие многое.
А вот всех остальных привлекло обилие воспалённых разъеденных потом ран. М-да… Такое ощущение, что меня пытались нашинковать как капусту, но не вышло. Осторожно взялся стирать бинты. Их потом можно будет обмотать вокруг тела, чтобы просохли.
Кое-как отжав материал для перевязки, сложил его поверх одежды, а сам, наконец, полностью вошёл в озеро. Мой стон был практически сродни сексуальному наслаждению. Я сцепил зубы, чтобы не закричать в голос, когда прохладная вода успокаивала раны. Жжение прекратилось, и я даже смог почти безболезненно сделать несколько заплывов в озере.
Рядом плескался Медведь, бросая на меня странные взгляды. Разбираться в их значении не было ни времени, ни сил, потому вернулся обратно на берег, пытаясь обсохнуть, перед тем как заново влезать в полевую форму.
Меня ждал сюрприз. Под бинтами были аккуратно припрятаны листья подорожника.
Я оглянулся по сторонам, но девушки из одноимённого рода так и не обнаружил. Мишина память подсказала, что листья нужно промыть и чуть потереть, чтобы они пустили сок. И лишь затем прикладывать к ранам. Я, правда, старался. Но прошлая жизнь чаще способствовала расчленёнке, чем лечению. Поэтому увы и ах, перемотался, как смог. Радовало, что хотя бы грязная потная форма одевалась поверх бинтов.
Следующие два часа бега прошли под девизом: «Кто не сдох, тот втянулся».
Оптимизм — наше всё, но даже его не хватило, и на исходе шестого часа девушки стали прилично отставать. Настолько прилично, что я плюнул на всё и побежал обратно. Пусть Репейница и Лягушка и хотели устроить мне тёмную, но, подозреваю, скорее из стадного инстинкта. А вот почему отстала Подорожница, мне было весьма интересно. Она-то как раз выглядела получше многих. Девушек я нашёл за поворотом, у высокого скального выступа, обросшего мхом и молодыми деревцами. Лягушка самозабвенно выворачивала желудок наизнанку. Блондинка поддерживала её, как могла, а Репейница подносила воду умыться и ополоснуть рот.
— Что с ней? Еда? — обратился наобум к предполагаемой лекарке. Та только отрицательно махнула головой.
— Больно! Богиня! Как больно! Помоги! — снова сложилась вдвое девушка, кожа её позеленела, словно реальная лягушачья шкурка, а вены вздулись.
— Говорит, что где-то чувствует смерть лягушачью, — как бы извиняясь за очевидную глупость, пробормотала Колючка.
Ах ты ж кровь всемогущая!
Предположу, что, находясь под покровительством конкретного Бога, массовую гибель его неразумных воплощений на земле сложно не заметить. А если ты ещё и лишён этой самой божественной поддержки и подпитки, то вообще можно ласты склеить, как те лягушки.
— Где?! Покажи! — чуть ли не прорычал в лицо и без того ослабевшей девушке. Та только махнула рукой за скальный выступ. Уже лучше, хоть направление есть.
Быстро раскинул свой дар на максимальную дальность в указанном направлении. Пришлось искать как через решето, лягушка — это вам не человека отыскать. А их там должно было быть сотнями, а то и тысячами, если бедную так накрыло.
На границе восприятия действительно была россыпь маленьких капелек крови, стремительно затухающая, словно огоньки свечей на ветру. Если предположить, что там болото, а где ещё водиться лягушкам, то что-то стремительно убивало целую колонию.
— Я за инструктором!
Уже убегая вдогонку за основным строем, я почувствовал, что там, на посреди лягушачьего конца света, появился кто-то очень большой и сильный.
Основную колонну я догнал минут через пять. Максимально ускорившись, рванул к инструктору и протараторил:
— Разрешите обратиться! Один из вверенных вам курсантов находится в степени крайнего истощения по причине магического оттока сил.
— Курсанты, оставить бег! Привал пятнадцать минут.
Пока остальные располагались, меня отвели в сторону.
— Чем подтверждается информация? Откуда уверенность, что это не саботаж учебного процесса? — взгляд инструктора был колючим, словно он меня подозревал в саботаже.
— Девушка не побоялась раскрыть анонимность, — тихо озвучил самую вескую причину. — Кто-то устроил лягушачий конец света, а её накрыло без магии и поддержки богини.
— Направление? — уже более серьёзно отнёсся к моим словам инструктор.
— Юго-запад. Огромное болото… было.
Инструктор достал из кармана плоский пенал, нажал какие— то кнопки и заговорил тихим напряжённым голосом: