Кодекс Крови. Книга IХ
Шрифт:
Охотница обдумала несколько секунд совет и признала его вполне полезным.
Через пару минут Ксандр провёл её на возвышение, с которого отлично просматривался зал с грубо сколоченными столами и скамьями, за которыми сидело, кажется, всё взрослое население общины.
— Я думала, охотников почти не осталось, и я буду распинаться перед десятком мужиков, — тихо буркнула Кирана Ксандру, но тот только сжал ей ладонь в жесте поддержки.
При виде неё разговоры в зале смолкли постепенно, и слово взял Андр:
— Все вы знаете, по какой причине мы сегодня собрались. Поэтому не буду долго ходить вокруг да около, княгиня Виноградова Кирана Юрьевна сейчас расскажет нам о своих планах на наши земли.
Послышался тихий ропот недовольства, а сама Кирана только скривилась от представления. От такого конферансье оказалось больше вреда, чем пользы.
Кашлянув пару раз для привлечения внимания и не получив желаемого результата, охотница сунула пальцы в рот и залихватски свистнула. В зале мигом воцарилась тишина.
— Ну, а теперь, пожалуй, начнём с начала. Уважаемый Андр слегка ошибся, когда меня представлял. Я — Кирана, вольная охотница Третьей реки Восьмиречья по призванию и княгиня Виноградова по рождению.
— Чем докажешь, что охотница? — послышался выкрик из зала.
— Двух тварей пятого уровня упокоила, одну из которых сутки назад в его присутствии, — указала Кирана пальцем на Ксандра, — вот макр с неё, а вот и трофеи! — на стол из кожаного мешочка высыпались треугольные зубы из морской твари и макр. — Кстати, есть здесь, кто занимается заточкой? Хочу особые ножи из них сделать.
К мосту приковылял старик без одной ноги, опираясь на деревянную культю. Он осмотрел трофеи и даже попробовал их на зуб.
— Я возьмусь, — буркнул он Киране. — Бесплатно. За пелену. Потом расскажешь свои пожелания.
И старик также спокойно ушёл обратно на своё место.
— И чего же ты от нас хочешь, охотница? — выкрикнула женщина из дальнего конца зала.
— А хрен его знает, — абсолютно честно ответила Кирана. — Хотеть я могу много, чтоб пить и не пьянеть да грудь чтоб не обвисла к старости, но это же не значит, что так и будет. А по сути, у нас с вами следующая ситуация. Жизнь в этом месте возможна только под защитой пелены. Полноценную работу пелены я восстановила, но это обошлось лично мне очень дорого. Я это делала не потому, что вся такая из себя добрая, а из уважения к Ксандру и в расчёте возродить на этих землях семейный промысел.
— Какой промысел? Эксперименты опять продолжишь? — глухо прозвучал мужской бас.
— Нет. Вот в этом могу поклясться. Пока я жива, подобных мерзостей на моей земле не будет, — спокойно ответила Кирана, резанув руку в кровь, и добавила: — Клянусь!
Порез тут же затянулся, а кровь исчезла с ладони, что тут же заметили с ближайших столов и передали дальше.
— Если узнаю, что кто-то из вас или виноградовских этим промышляет, убью, — так же спокойно пообещала охотница. — А в качестве семейного промысла я имела в виду виноделие. Раньше вино из местных сортов винограда стоило очень дорого, и выручки хватало, чтобы не только работоспособность пелены обеспечивать.
— Хочешь свободных охотников в рабов на плантациях превратить? — завизжала женщина совсем рядом с возвышением. Судя по тону, она явно надеялась спровоцировать скандал.
— Я хочу, чтобы жили вы не в скалах, а на земле. Чтобы лекари у вас были, пища нормальная. Чтоб порядок был, торговля и ремесло. Чтоб охотникам было куда свою добычу продавать и было где купить экипировку да эликсиры полезные. Чтобы дети учились в соответствии со способностями, а одарённые в специальные школы доступ имели, магию развивали. Много я чего хочу, вот только вы за три сотни лет так привыкли жить наособицу да в своих проблемах вариться, что и не нужно вам это всё. Жить бы вольницей своей да грызться между собой, как раньше грызлись.
— Не нужно к нам лезть! Мы и сами проживём! — послышались выкрики.
— Детей лечить да учить надо! Пелена тоже не вечная! — кое-где начали роптать женщины. — Вам лишь бы вольницу свою не потерять! А где она вольница та? Как потоп пришёл, так та вольница и закончилась. Хлебнули все вольной жизни да чуть не захлебнулись!
Ропот постепенно нарастал, люди спорили друг с другом до хрипоты, эмоционально размахивая руками.
Кирана хотела было свистнуть ещё раз, чтобы привлечь к себе внимание, но осторожное касание к плечу её остановило. За спиной стоял имлис в человеческом обличье и хмурился.
— Там на границе с пеленой какое-то побоище происходит. Может, глянешь? Местные решили не лезть, а я…
— А он плавать не умеет, — тут же встряла Имал. — Но вмешаться надо обязательно! Пойдём скорее! А то там пелена рябью идёт! Вдруг отключится?
Охотница оглянулась на бурлящую толпу и рванула в сторону зала управления пеленой. Защитный барьер сейчас был важнее. Ксандр и имлис припустили следом, а Имал бежала впереди, подсказывая дорогу в хитросплетениях скальных коридоров.
Через пять минут они были на месте. Охраны на входе в зал не было. Вся она стояла, прильнув к пелене, и пыталась разглядеть что-то внизу. Кирана протиснулась между любопытствующими и открыла проход.
У основания скалы вода окрасилась в красные и синие цвета. Волны вспенивались, являя наружу хвосты, щупальца, плавники и даже пасти. Вспышки применяемых заклинаний расходились кругами по воде, вызывая ту самую рябь на пелене.
— Ничего себе! — восхищались местные. — На кого же они так напали?
— Мне бы тоже хотелось знать, — пробормотала себе под нос Кирана, прикидывая навскидку силу заклинаний, если они заставляли сбоить защитный контур с макром шестого уровня.
«Эй, там внизу! — крикнула мысленно она. — Тебе помощь нужна?»
«Ну чем Виноград не шутит, может, там ещё один эрг в беду попал», — успокаивала себя и свою совесть Кирана.
Вот только вменяемого ответа не последовало. Вернее, отклик был, но только он не поддавался расшифровке. От места схватки разошлась волна магии такой силы, что у Кираны перехватило дыхание, а в глазах замелькали разноцветные пятна. Пелена загудела от силы воздействия, но выдержала.
Охотница до рези в глазах всматривалась в бурлящие волны и всё же решилась вмешаться. Она просто не смогла бы бросить человека на съедение тварям, даже если человеком он был всего лишь на половину.