Кодекс Крови. Книга VIII
Шрифт:
Я тут же обхватил девчушку хвостом и вывалился на парапет к ошалевшему скандинаву, доселе безразлично наблюдавшему за самоубийством ребёнка.
«Это кто?» — спросил по связи у Асты, но у той началась форменная истерика. Вопросы и ответы сыпались вперемешку, она не могла говорить связно от пережитого ужаса. Ещё не факт, что взрослый вёл бы себя адекватней в такой ситуации.
«Ты пришёл! Почему ты не пришёл? Я звала! Я всё сделала! А ты! А он! Он меня!»
Мужик оказался весьма шустрым и рыбкой сиганул в открытое окно внутрь башни, вот только я оказался быстрее, хвост успел его скрутить в полёте и с размаху приложить о каменные плиты парапета. Лицо я ему, конечно, подправил, ну да с возможностями местных лекарей ничего непоправимого не случилось.
«Тише! Тише, девочка! Прости! Прости, что так долго!» — я искренне извинялся, представляя, что пришлось пережить ребёнку за эти неполные пять минут. А если бы я опоздал?
Аста постепенно успокаивалась и, наконец, смогла связно отвечать.
«Это мой дядя, Ян Бизоненс, сын Хильды Бизоненс и нынешний Владыка Борнхольма. Вся семья считала его эмпатом, а он оказался менталистом или ментатором. Я не очень разбираюсь. Он как-то подчинил меня и заставил шагнуть с парапета».
«Ах ты ж, сученыш! Чем тебе ребёнок помешал?» — этот вопрос я, естественно, не мог задать, да и подозреваю, что Ян не ответил бы. Но вот кровь… кровь от меня не имела секретов. Я принялся за самую простую и действенную форму допроса.
«Аста, следи, чтобы нам не помешали! — попросил я девочку. — И вернись пока в башню, чтобы не замёрзнуть и не заболеть».
Подопечная немного заторможенно кивнула и пошла внутрь, но на выходе обернулась:
— Вы же мне расскажете всё, что узнали? Честно. Без утайки.
— Покажу, — пообещал я, чувствуя себя виноватым за то, что девочке пришлось пережить из-за моей нерасторопности.
Она кивнула и скрылась в башне, а я осторожно вогнал клыки под ключицы. Менять ипостась на человеческую не решился. У меня против менталиста только естественное сопротивление магии. Без него проще сразу с башни шагнуть.
Я просматривал воспоминания Яна Бизоненса и в какой-то момент чуть не выплюнул его кровь, настолько противно мне стало. В целом, новый Владыка Борнхольма собрал полный комплект пороков, присущий аристократам в борьбе за власть. Вот вроде бы ничего нового, но комбинации и вариативность решений поражали. Для него не было ничего святого. На пути к власти он перешагнул через труп матери, жены, сестры и почти племянницы. И всё это почти всегда чужими руками. И всё бы у него получилось, если бы Белый Медведь не вмешался и не договорился об опекунстве через Комаро.
История восхождения Яна началась несколько месяцев назад, когда он случайно послушал, что Хильда планирует назначить внучку преемницей. Ему такой расклад сильно не понравился, и он взялся действовать. Зная о помешательстве королевы Мадлен на Михельсе Исбьерне, Ян не погнушался рассказать, что на Борнхольме живёт и здравствует единственная дочь князя Рюгена. Нрав Мадлен был известен, а потому за жизнь Асты дядя не давал ломанного гроша.
Но королева на то и была безумной сукой, что не просто решила устранить дочь горячо любимого мужчина, но и наказать Хильду Бизоненс за сокрытие информации, а сделать она решила это руками Михельса Исбьерна.
В очередной раз подняв налоги Борнхольму, Мадлен получила закономерный мятеж и призвала Датского медведя для укрощения восставших. Исбьерн, верный клятве, убил собственную наставницу Хильду Бизоненс, но вот дочь Михельса в войне выжила чудом. На Борнхольме объявили траур, и лишь после его окончания объявили Яна следующим Владыкой. За это время успел пропасть Михельс Исбьерн, а Мадлен отправилась зачем-то в Российскую Империю. Очень скоро супруга Яна сообщила, что место князя Рюгена стало вакантным, а еще чуть позже стало известно о загадочной смерти королевы Мадлен.
И тут бы Яну успокоиться. Лично ему девочка уже не мешала, королева погибла, и никто не мог узнать, что поднятие налогов, война и смерть Хильды — дело рук Яна, но… к нему пришла сестра, мать Асты и заявила, что у девочки проявился перстень Исбьернов. Белый Медведь сам выбрал ей опекуна из русов и стоит ждать от них делегации.
Всю эту речь бессовестно подслушала дражайшая супруга Яна, из младшей ветви Исбьернов и родная сестра задиры-Ханса. Она поделилась информацией с братцем и у них родилась гениальная идея изобразить посольство русов и забрать Асту для последующего освобождения пути к титулу князя. Но за девочкой увязалась мать, которую пришлось по дороге пустить в расход. Ну а тут уж и мы появились на игральном поле.
Отряд комаров явился за Астой, которой на острове не оказалось, супруга Яна раскололась о плане, успев предупредить брата о погоне, а потом безвременно почила. Не понравилось Яну, что у него за спиной проворачивались мутные схемы без его участия. Так Владыка Борнхольма стал вдовцом, а в это время комары шли по следу Исбьернов, но попали в засаду, чуть не став лакомым жертвоприношением Белому Медведю вместе с Астой.
И снова всё могло бы успокоиться. Ян знал, что Асту Исбьерны в живых не оставят, следы его участия во всём этом будут окончательно подчищены, но… Увы и ах, мы по глупости запросили поддержки для признания Асты законной наследницей Исбьернов на коронации Кристиана.
Дядюшка же, не зная, о чём Аста в курсе, а о чём нет, подговорил Ханса, заявив, что жестокие русы убили его сестру и по совместительству жену Яна. Эти же кровожадные русы умыкнули девицу и хотят заполучить себе Рюген, в перспективе лишив Хансика наследства. Вот так и вышло, что я, рус Комарин, встал в очередь на устранение рядом с Астой.
Но поскольку Яну не сиделось на месте спокойно, да и место супруги оказалось вакантным, Владыка Борнхольма решил подёргать Синего Кита за хвост, выкатив претензию Кристиану и заявив о выходе из состава королевства.
Кристиан, раскатав губу на трон, прикинул спрос и предложение и выкатил Яну несколько претенденток на брак из рода Блавален, дабы Борнхольм передумал уходить на вольные хлеба. У Яна глазки загорелись, ручки зачесались, а может, и не только ручки, и решил он набить себе значимости, сообщив о возможности содействия сохранения целостности страны и в части княжества Рюген. У Кристиана, ожидаемо, такое предположение вызвало слюноотделение, и он возжелал подробностей. Подробностей не было, зато состоялись переговоры Кристиана с Хансом, где последний получил несколько артефактов переноса во дворец и за его пределы. От Кристиана же требовалось не мешать разделаться с «гостем дорогим». И ведь согласился же, сволочь, заманил сознательно. Хотя, положа руку на сердце, Кречет бы тоже не отказался от подобного предложения.