Кодекс Крови. Книга VIII
Шрифт:
— Я понимаю проблему, но не понимаю решения. Ты собралась отдать род тому, кто ради обладания им готов был тебя убить?
— Да.
Вот такое простое и бесхитростное «да» выбивало из колеи.
— Помнишь, после выставки ты мне сказал, что мне срочно придётся расставаться с идеалами чести и благородства, иначе мои шансы выжить в этом скотском мире равны нулю?
Я кивнул, припоминая нечто подобное.
— Вот я и расстаюсь. Мне нужен регент, который будет зубами выгрызать преференции для рода, с которым будут считаться, который будет интриговать и использовать весь инструментарий, лишь бы удержаться на плаву. И этот человек должен быть Инари по крови и по силе.
— Акиро не будет оставаться на вторых ролях. Ты не сможешь вечно держать у морды ослика морковку и надеяться на его покорность.
Тэймэй рассмеялась горько и слегка нервно.
— У меня мать решила перетащить на себя одеяло, а ты опасаешься кузена… — покачала она головой, проведя пальцами по серой и неживой ветви, видимо означавшей имя матери. — Мне, в целом, глубоко всё равно, чем он будет заниматься. Главное, чтобы люди остались под защитой и сохранялась видимость власти и видимость единства рода. Да и уговор у нас будет на время. Как только мы разберёмся с Инари, я отдам ему род, а сама заберу тех, кто захочет последовать за мной. Так что морковку он свою получит.
М-да, а девочка повзрослела. Взросление это было болезненным и кровавым, но всё же логика в её размышлениях присутствовала.
— Вот только стоит простить хотя бы одно нападение на род, и это развяжет руки остальным, — привёл я, на мой взгляд, критичный аргумент.
— Что не помешало тебе принять в вассалы бастарда Крысина, хотя он чуть не отправил вас всех в Реку Времени. Иногда польза от таких людей перевешивает потенциальный вред. Ну и чтобы окончательно обезопасить нас, Акиро принесёт клятву о ненападении на крови.
— Княгиня отрастила зубы и когти? — спросил я, добавив толику восхищения в голос.
— Княгиня нашла свой собственный путь. И ведут меня по нему не боги.
Огромная хищная птица камнем упала с небес на ничего не подозревающую лисицу, греющуюся в изумрудной траве под ласковым летним солнышком. В последний момент та будто бы почувствовала дуновение ветра от пике кречета и успела резко перевернуться, прикрывая беззащитный живот.
Крылатый хищник не затормозил, целенаправленно приземляясь ей на спину и впиваясь когтями в её плоть. Ошеломлённая внезапной атакой, кицунэ взвыла и попыталась сбросить хищную птицу, но та лишь сильнее сжимала свои цепкие лапы, всё глубже вонзая острые когти в тело своей жертвы.
— За что?! Перестань! За что?! — визжала девятихвостая лисица, катаясь спиной по земле в попытке избавиться от боли.
Кречет же яростно клевал кицунэ, вынуждая её уступать под его напором. Изнемогая от ужаса и непонимания, лисица только тихонько хныкала, перестав сопротивляться. Обессилевшая и израненная, она упала на зелень травы, орошая всё вокруг вишнёвыми каплями крови.
— За что?! За что?! — лаяла лиса, вытирая лапами катящиеся слёзы. — Я всё делала, как ты говорил!
— Ты думала, я не узнаю?! — клекотал кречет, расхаживая вокруг своей жертвы. — Сучка шерстяная! Ты из-за своей самодеятельности мне чуть всю игру не испортила!
— Я не портила! Я не знала! Мне нужно было только не дать им пожениться! Я для Есихито её хотела! Я императора своего хотела, клянусь! Только и всего!
— Только и всего? Только и всего? — взъярился Кречет, хлопая крыльями и щёлкая загнутым клювом прям у морды Инари. — Раньше надо было думать! Это тебя твоя кузина не слышала! Династию на троне она хотела сменить! Только и всего! Чтоб больше не лезла не в своё дело! От тебя и так уже свои отказываться начинают! А Комар с Виноградом умело слухи распускают, что кое-кому нужно бы количество хвостов укоротить в назидание остальным.
— Так Синему Киту никто ничего не сделал! — взвизгнула обиженно лисица. — А на меня почему ополчились?!
— Этому хватило ума чужими руками всё сделать! Ты зачем сама полезла, идиотка?! — не унимался Кречет, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться лисице в морду.
— Я же всё рассчитала! Магию подавила! Она поверила, я почувствовала! А твоему Комарину никто бы всё равно ничего не сделал. Отослали бы домой, и дело с концом! Я не мешала тебе! Поверь! Клянусь!
Кречет сменил ипостась, успокаиваясь. В человекоподобном виде всегда легче было сдерживать хищнические порывы. А пряная кровь Инари сейчас будила в нём вполне естественные инстинкты.
Богиня, заметив, что союзник сменил гнев на милость, тоже сменила ипостась. Спину её покрывали рваные раны от птичьих когтей, из которых струилась ароматная кровь. Кречет глубоко вдохнул её запах и постарался сменить голод крови на несколько иную природу. Проведя рукой по совершенным изгибам женского тела, он рывком опрокинул богиню на живот и широко развёл её бёдра.
Та не противилась, лишь тихонько поскуливая.
«Мстительная сука!» — мелькнула у него мысль, и, прежде чем погрузиться в горячие недра, Кречет залечил раны партнёрши.
Ритмичные шлепки и стоны удовольствия разносились над поляной, утоляя голод и выплёскивая накопившиеся претензии друг к другу.
«А вот хер тебе, а не Комарин! Ещё посмотрим, кто кого поимеет!» — думала одна разгневанная богиня, извиваясь под временным союзником.
Кирана впервые телепортировалась верхом. Ощущалось это будто бы они с имлисом в прыжке вдруг проваливались на полсотни метров вниз, а приземлялись уже в совершенно другом месте. Когда кошак в первый раз решил перенестись в пределах одного хребта, чтобы не топать лапами от моста к мосту, возведённых Ксандром, Кирана завизжала и отчаянно вцепилась в шерсть коварной зверюге. Ответом ей был ехидный смех после приземления. Зато такие «прыжки» реально сократили время путешествия.
Мосты в некоторых местах уже начали разрушаться стараниями подводных тварей и тогда Кирана приняла решение на ходу бомбардировать самых крупных хищников своими двустихийными шарами.
После первого подрыва имлиса чуть повело взрывной волной, и он хэкнул, впечатлившись зрелищем раскуроченных тел на поверхности волн. Останки тварей тут же становились пищей для их более мелких собратьев.
До пелены добрались за рекордных четыре часа. Имлис подозрительно разглядывал белёсую сферу, но предусмотрительно лапами не трогал.