Кодекс Крови. Книга VIII
Шрифт:
Дорога до паланкина мне показалась бесконечной. Нас постоянно останавливали высокородные аристократы, выражая восторг от иллюзии, показанной сыном. Лилось столько приторной лести, что у меня бы задница слиплась, вздумай кто из них начать её вылизывать. Обе княгини Инари, вдовствующая и действующая, блистали остроумием, но неуклонно следовали намеченному курсу, пока мы не оказались на выходе из Иллюзинариума.
Внизу, у основания ступеней, ведущих к сфере, волновалось человеческое море. Завидев нас, люди сперва замерли, а затем взорвались криками здравиц роду Инари.
У выхода нас ждали Вулканова с Хельгой и Астой под присмотром Эона. Они выглядели встревоженно.
— У вас всё хорошо? Вы так резко исчезли! — Лавиния взирала на нашу компанию, чуть прищурившись. — Мне тут стихия кое о чём нашептала, но я теперь не знаю, кому верить: себе или ей.
— Стихии, — последовал короткий ответ от Тэймэй. — Почему у них такой экстаз?
— Тут такое шоу показывали, что вся площадь стояла, словно громом поражённая. — Мы, признаться, тоже никогда и ничего подобного не видели, — нахмурившись ответила Лавиния, разглядывая иллюзию Исико-сан.
Тэймэй сжала руки в кулаки и скрипнула зубами от досады.
— Чтоб ты, сука, подавилась! — прошипела она куда-то в небо, адресуя свои слова бывшей покровительнице. — Уходим. Нечего кормить врагов.
Вулканова вопросительно посмотрела на меня, но я мотнул головой и одними губами произнёс:
— Потом.
Мы отплывали из порта Осаки во владения рода Инари на остров Кутиноэрабу, где и должны были состояться похороны. Тэймэй после разборок с принцем Есихито отправилась к себе в каюту. Ей требовался отдых. Вместе с ней в каюту отправилась и иллюзия, когда же я последовал следом, невеста остановила меня:
— Позволь я с ней попрощаюсь, хотя бы так… — вздёрнутый подбородок и умоляющие глаза, полные едва сдерживаемых слёз.
Я кивнул, провожая взглядом их, но перед уходом иллюзия несостоявшейся тёщи вдруг обернулась ко мне и прошептала:
— Береги её!
Я уже ничего не понимал. Иллюзия и реальность смешались в один непередаваемый коктейль, в котором без божественной помощи было не разобраться.
Устроившись на корме подальше от самураев и матросов рода Инари, я позвал покровителя, провожая взглядом предрассветные огни столицы. Я ещё плохо представлял, что скажу ему, но и подставлять его, оставляя в неведении, тоже не хотел.
— Комаро, нужно поговорить.
К моему удивлению, Комаро решил воплотиться и встал рядом со мной:
— Рассказывай.
В голосе покровителя не было на этот раз ни веселья, ни привычных для слуха ноток разнузданности. Только сосредоточенность и внимание.
Вокруг нас мерцала золотистая сфера, скрывающая звуки и самого бога от лишних глаз и ушей.
— Инари убила мать Тэймэй. Отрубила голову под моей личиной. Я поклялся убить её.
Последовал тяжёлый вздох.
— Ты же понимаешь, что одного намерения мало? Тебя прихлопнут, как комара.
— Да.
— Чтобы её убить нужно, как минимум, стать на одну ступень с нами, а, как максимум, стать сильнее, но даже тогда тебе не простят убийства бога. — Покровитель покачал головой. — Она заигралась, спору нет. Но если ты каким-то чудом создашь прецедент, убив её, тебя не оставят в живых. Я не смогу защитить. Мы попробуем сами разобраться.
Удивительно, но факт. Комаро был искренен. Не обещал, а честно признавался, что лишь попробует.
— Я не верю, что её ждёт хоть какое-то наказание, — пожал я плечами. — Люди для большинства из вас — дойное благодатное стадо. И из-за одной прирезанной «овцы» никто не будет портить отношения. Максимум, пальчиком пригрозите и скажете: «Ай-яй-яй, не делай так, Инари! Плохая девочка!» Так?
Комаро не возразил, молчанием подтверждая мою правоту.
— Знаешь, чего я не понимаю? — я отвернулся от панорамы порта и посмотрел на покровителя.
— Чего?
— Как вы все ещё не передохли с таким отношением к людям? — в сердцах спросил я.
— Мы не все такие, — попробовал возразить Комаро.
— Все! — хмыкнул я. — Это вы с Виноградом очеловечились, общаясь с нами. А по началу тоже… — я не договорил. — Возможно, есть ещё кто-то адекватный, но остальные…
— Нельзя равнять всё стадо по одной паршивой овце, — вернул мне мою метафору покровитель.
— Всё равно не понимаю, почему Инари ничего не было за убийство человека? У вас же запрещено напрямую вмешиваться в жизнь людей, а она Исико голову от тела отделила. Если это не радикальное вмешательство, то я не знаю, что тогда таковым считать.
Всё это время я изворачивался и пытался окольными путями выведать информацию, чтобы понять, почему моё проклятие за угрозу людям не сработало.
— Формулируй уже по существу. Интересует, почему твоё проклятие не подействовало на Инари?
— И это тоже, — не стал отпираться я.
— Ведь рою же себе могилу, — тихо бормотал Комаро, — точно очеловечился, скоро хобот и крылья отпадут уже. Допрыгаюсь! — последовал протяжный вздох, и бог принялся объяснять. — Чтобы воздействовать энергетически на бога нужно приблизиться по уровню развития к нему. Когда ты что-то там мудрил с её кровью, то смог воздействовать на неё. Но! Между воздействием и созданием устойчивого правила «Нарушение условия — срабатывание наказания» есть огромная разница. Приказать может только сильнейший, ты же таковым в вашей паре не был на тот момент. Но равновесие — это не шутка и не выдумка. Это реальная сила. Оно признало твои претензии обоснованными, а проступки Инари весомыми, поэтому твоя самодеятельность сработала, но исключительно в усечённом варианте. Ты защищал Тэймэй и сына, а значит, спасал людей, связанных с тобой кровью. Вот правило и зафиксировало условие «Нападение на родную кровь — срабатывание проклятия». Исико к их числу не относилась. Подозреваю, что ты в адрес тёщи вообще никаких тёплых чувств не испытывал.
«Выходит, что надеяться приструнить Инари проклятием было несколько самонадеянно с моей стороны. Но хоть что-то вышло», — мелькнула у меня несколько запоздалая мысль.
— То есть смешай я с ней кровь, и мать Тэймэй была бы под защитой правила?
Я не особо сильно жалел о смерти несостоявшейся тёщи, она была ещё той занозой, но вот боль Тэймэй ощущалась, как своя. И только ради того, чтобы не ощущать подобное «эхо» ещё раз, я пытался разобраться на будущее.
— Теоретически, да! — подтвердил Комаро. — Но всегда можно убить через третьи руки. Не обязательно делать всё лично. Если уж совсем откровенно, то и степень наказания за убийство человека весьма условная. Один человек — ничто в масштабах мира. Это же не страну вырезать под корень и не город. Здесь бы начались серьёзные проблемы. С другой стороны, на разборки внутри рода обычно закрывают глаза. Принято считать, что уменьшать себе поток благодати будет только отъявленный мазохист, а потому членов своего рода убивать не рекомендуется по вполне объяснимым причинам. Однако же боги иногда должны и наказывать, не только поощрять. Бывают и случаи, когда боги решают, что убийство одного члена семьи принесёт несоизмеримо большую пользу для рода.