Кодекс Охотника. Книга VI
Шрифт:
– Отвези меня в усадьбу. Возьми ребят. Анна выдаст вам желейки. И забирайте их, от греха подальше, пока Хрулёв не передумал.
– Сделаю! – он тут же поднял телефон, и посмотрел на меня вопросительно. – Может… ты до усадьбы сам доедешь?
– Ладно, в принципе, доеду.
– Хорошо, тогда я ребят по телефону вызову.
Когда я выходил из ангара, Волк достал штурмовую винтовку, и передёрнул затвор, встав около прохода. Мне кажется, он всерьёз пристрелит любого, что будет иметь глупость препятствовать
Пока я добирался до имения, навстречу мне, мигая сиреной, пролетел кортеж, чуть не снеся меня с дороги. Я, честно говоря, даже немного возмутился – хотел кинуть в уродцев каким-нибудь несмертельным заклинанием, например, поносом – намедни вспомнил, как раз хотел проверить, когда все три машины начали усиленно гудеть, проезжая мимо меня. А в окне, с быстро опустившимся боковым стеклом, я увидел ускоглазое лицо Кима, с улыбкой от уха до уха.
Моя гвардия на предельной скорости летела по призыву своего командира забирать награбленное… тьфу ты… на этот раз, честно заработанное!
Вот только вопрос – где они умудрились взять мигалку?
В усадьбе меня ждала Анна. Он всё-таки была чудесной девушкой. Похоже, прошедший вечер её как-то реально расслабил. Она улыбалась и весело щебетала, периодически проходя мимо, и, так или иначе, прикасаясь ко мне. То плечо погладит, то по голове. Я, собственно, был не против. Мне она нравилась. Я всё ещё раздумывал, как продолжить наши отношения. Вот только сейчас я должен был её немножко огорчить.
– Слушай, насчёт Парижа…
– Да? – спросила она. – Ты договорился с Долгоруковой, когда летим?
– Нет, Долгоруковой я не говорил. Лечу я один.
Улыбка тут же сошла с лица девушки. Однако возмущения не последовало. Она просто грустно кивнула головой и сказала.
– Понимаю.
Вот это самоотверженность.
– Я лечу от Центра, – как-то слишком торопливо сказал я. Мне было реально неудобно. – Мне нужно закрыть Разлом во Франции. И место там только одно для меня.
– Понимаю, – ещё раз сказала Анна.
Что же мне так неудобно-то… Я крутил в голове, что это всё, что я мог сделать. Но время поджимало, самолёт стартовал через четыре часа. И мне нужно было быть на борту через четыре часа. Таковы были условия сделки по «Буревестникам».
Анна за секунду встряхнулась. На лицо вернулась улыбка и деловитость.
– Кого с собой возьмёшь? – спросила она, кивая на моих питомцев.
Затупок сидел под креслом и жрал яблоко. Карамелька лежала на кресле и слушала наш разговор.
– Карамельку возьму, – сказал я. – Она воспитанная.
Под креслом подавился яблоком Затупок, и возмущённо закашлял. Иногда мне кажется, что он умнее, чем прикидывается.
– Здравое решение, – кивнула Анна. – Ну, тогда я пойду, соберу тебе вещи.
– Ты соберёшь
– Ну, конечно же, – хмыкнула она. – А что, ты сам? Ты же непременно что-то забудешь.
И, оставив меня ошарашенного на кухне, подсунув мне тарелку с куском пирога, чтобы я не скучал, она вихрем взлетела вверх по лестнице, где находились наши спальни.
Я задумчиво откусил пирог. Что-то мохнатое потёрлось мне об ногу, и я увидел молящие глаза Затупка.
– Когда же ты нажрёшься… – задумчиво сказал я, отламывая ему кусок. Потом перевёл глаза на пантеру. – Мадемуазель, проследуете со мной в Париж, силь ву пле?.
Карамелька кивнула и спрыгнула с кресла. Метнулась также наверх. И через минуту появилась снизу, неся в зубах свой голубой ошейник, подарок Анны.
– Ну да, ну да, – вспомнил я, застёгивая на неё ошейник. – Дикие люди европейцы! Питомцев без ошейников по улице не выводят. Чего они боятся? Питомцы же такие классные. И совесем не злые… Хмм… А бывают намордники для медоедов?
Я летел в маленьком реактивном самолёте. В одном кресле сидел я, в другом Кара. Хотя, при желании, Анна вполне бы могла сюда поместиться, если бы у меня было чуть больше времени на раздумья и переговоры.
Почему мои мысли занимает этот момент? Почему я постоянно возвращаюсь к нему? Возможно, девушка сильно важнее для меня, чем я сам об этом думаю. Нет, я вижу, что она ко мне неравнодушна. Скорее всего, даже любит. Да и я уже точно не воспринимаю её, как простого друга. Да и Волк периодически посмеивается со стороны, подозревая меня то ли в тупости, то ли в робости.
А ведь это не то, и не другое. За прошлую жизнь я настолько, благодаря Кодексу, абстрагировался от близких взаимоотношений, всего пару раз наступив на грабли, что я не мог это преодолеть и в этом мире.
«Сандр, всё закончено! Ты на отдыхе. Ты можешь жениться и завести детей!» – сказал я сам себе и прислушался к ощущениям.
Ну, вроде все слова понятны, и все они правдивы. Но вот внутреннее отторжение всё-таки присутствует. Никогда бы не думал, что так скажу, но… Чёртов Кодекс!
Чтобы отвлечься, я полистал папку с документами, которую мне впихнули почему-то вместо обычных файлов на планшете. Там стоял штамп Центра и подпись Хрулёва. Честно говоря, я ожидал там чего-то экстраординарного, типа незакрываемого жёлтого Разлома, внутри которого открылся как минимум чёрный.
Но нет, Разлом был обычный жёлтый, вот только как всегда проблемный. Французы не могли его закрыть уже около трёх лет. А в дипломатических отношениях некоторых стран присутствовал пункт с просьбой о помощи в соседних державах. Учитывая, что Исты была организация над государствами, часто практиковалась.