Кодекс Охотника. Книга XV
Шрифт:
Начался бой под комментарии Шнырьки, который радовался, как ребенок, когда филиппинцем подметали землю. Кстати, сейчас, когда его броня была уничтожена после удара меча Ратника, я смог увидеть, что скрывалось под ней. На веревке у него на груди висело два уха, которые отрезали совсем недавно.
Сука… Если это кто-то из моих людей или прислуги… Пришлось себя сдержать, чтобы не рвануть туда отомстить и разобраться. Впрочем, кажется, я там не нужен. Моя гвардия действовала максимально профессионально, и филиппинцы страдали и умирали, а у нас потерь нет. Отряд «Катастрофа»
Хм… А это что такое? Что-то я не понял, что происходит. От того, что я увидел через Шнырьку, который мониторил всю округу, я аж привстал с дивана.
— Да ну… Не может быть! — от удивления выдохнул я, и достал рацию.
Но прежде, чем связаться с Волком, я отправил Шнырьку, чтобы он разблокировал рацию Волка, которая висела у того на плече.
— Заканчивайте! У нас гости! Кто не успеет, тот в пролете! — намекнул я, что если они не перебьют врагов, то другого шанса не будет.
Волк, конечно, удивился, услышав мой голос, но после полученной информации приказал гвардейцам заканчивать.
Ратник тоже понял приказ и, стряхнув кровь с клинка, направился добивать филиппинца. Тот совсем ничего не мог сделать своим тесаком против Ратника. Что он не пытался сделать, Ратник легко ему противодействовал. В какой-то момент филиппинец понял, что у него шансов почти нет, и решил активировать свой самый главный секрет, который держал напоследок.
— Ублюдок! — выплюнул он кровь, со злостью глядя на Ратника. — Ты даже представить не можешь, чего стоили мне эти татуировки. Но я заплачу эту цену еще раз ради того, чтобы забрать твои уши. Надеюсь, они будут достаточно сильными.
Теперь он говорил на русском.
— Ты напал на моего господина! Смерть для тебя — самое легкое искупление, отброс! — при этом Ратник продолжал смотреть на него холодно, без эмоций.
Ратник знал свое дело, и знал, что эмоции во время битвы только вредят. Филиппинец же стал меняться. С его тела стали сходить татуировки, словно их там никогда и не было, а его тело стала наполнять сила… Очень много силы. Все, что он скрывал, мигом заполонила его тело, и тут уже я задумался. А справится ли с ним Ратник? Но думал об этом я недолго. Развязалась новая битва между ними, где Ратник лишь под конец позволил себе легкую улыбку.
— Фальшивая сила в руках неумехи не приводит к мастерству, — сказал он, когда голова противника упала на землю, и покатилась к ногам Ратника.
На мертвом лице мужчины так и застыло немое удивление. Как так со всей его силой он ничего не смог сделать. А ответ был прост… Ратник прошел не одну сотню битв, а еще душа в его теле раскрылась. Будь тут Императрица, она могла бы снова произнести свою речь про приветствие нового Абсолюта.
Впрочем, возможно у Ратника и появится возможность услышать это, ведь в небе сейчас горело, множество огоньков, что были бортовыми огнями. Это была боевая авиация Империи в количестве двух десятков транспортных бортов. Очень скоро их увидели уже все. А когда вся эта огромная военная машина стала сбрасывать десант на моей земле, то я уже находился рядом со своими людьми. Последним буквально упал на землю, с громким хлопком, человек, с которым я был знаком.
— Барон Галактионов, — кивнул мне мужчина. — Морозовы прибыли исполнить Императорский договор по соблюдению моратория.
— Рад приветствовать вас, генерал! — кивнул я в ответ. — Да только мы уже справились своими силами.
— Хм… — нахмурился Павел Морозов, а затем обратился к своему поручику. — Радионов! Отдай распоряжение 212-й бронетанковой не спешить, не стоит просто так жечь соляру.
— Бронетанковая бригада? — приподнял я от удивления бровь, глядя на людей, которые высадились из вертушек. — А немного ли людей ради парочки наемников?
— Императорское слово крепко! — отчеканил он, ударяя себя в грудь. Павел был мощным Одаренным и прекрасным полководцем, но возглавлять лично десант? Целый генерал? Серьезно? Видно, что он разочарован, не получив битвы. Морозовы такие Морозовы!
Впрочем… Уже скоро над моим имением стали кружить истребители Имперских ВВС, которых мои орлы чуть прежде не сбили.
Кажется, я погорячился, когда говорил, что в Армии Империи тоже беспорядок. Очень сильно погорячился, о чем свидетельствовало шесть боевых дирижаблей, которые прилетели чуть позже.
— Это все ради одного бедного барона? — спросил я у генерала, которому уже принесли горячий кофе.
— Можно сказать и так, а можно — что мы просто были поблизости, и нас попросили заглянуть на огонек. Выбирай, что больше нравится, — отхлебнул кофе он, хитро прищурившись. — В любом случае, пришла пора показать соседям, что если долго тыкать в медведя палочкой, он может ненароком и зашибить…
Императорский Дворец
г. Петербург
Венедикт Викторович Меньшиков большими шагами мерял приемную, заложив руки за спину и сохраняя «боевой настрой». Он уже целый час ожидал аудиенцию у Императрицы, и это сильно его раздражало.
Он скучал по тем временам, когда «доступ к телу» Императорской семьи для него был чрезвычайно прост. Ведь Георгий VII в прошлом был Виктором Викторовичем Меньшиковым — младшим братом Венедикта.
Виктор был чрезвычайно сильным Одаренным с Даром Универсала и, неудивительно, что для «блага Империи» именно он был выбран мужем Елизаветы Петровны Годуновой.
По старой Имперской традиции он отказался от фамилии и принял новое имя, но остался чрезвычайно лоялен к своему «родному» Роду, а Венедикт, как глава Рода, ни на минуту не давал забыть ему о том, откуда у него корни.
Георгий VII был отличным воином, но он чертовски не любил политику, предпочитая хорошую битву скучным политическим делам. Именно из-за этого в Империи возвысились Румянцевы, когда Мишка Румянцев получил кресло канцлера. Именно из-за этого брат Императрицы — Алмазный мудак не давал Меньшиковым получить влияние дальше вглубь Империи, оставаясь, по сути в первоначальных своих землях, что являлись восточной частью Империи.