Кодекс Охотника. Книга XXV
Шрифт:
Всегда здесь он мог найти уютную гавань, в которой отдыхал и набирался сил, как сейчас, так и раньше. Еще это место вызывало у него ностальгию. Болезненную и тоскливую ностальгии за людьми, которых уже давно нет в живых. А еще за Родом, от которого практически никого не осталось.
Мужчина сидел на мягком диване и думал о своей жизни, а еще о разговоре, который должен состояться, как только его дочь появится здесь.
Долгими годами он откладывал его, хотя вряд ли она поймет, сколько раз он был готов сорваться и отправиться к ней. Не понять его чувств, и… Жизни… Очень долгой и грустной
Если говорить кратко, то он очень устал. Но не от жизни, нет. Устал угождать всем, и жертвовать собой ради других. Словами не передать, сколько всего полезного он сделал для Империи, а она, как капризный ребенок, постоянно его подводила. Правильно говорят, что сколько аристократа не корми, он все равно имеет дурную голову. Это и была основной проблемой этого сильного государства, и ничего не помогало. Даже когда он старался привнести новую кровь… Все равно они набирались дурного примера, и продолжали жить, как их «старшие».
Аристократ должен служить Империи, но почему-то все считают, что должно происходить наоборот. Что раз ты стал аристократом, то сразу сверхчеловек, и тебе должны поклоняться, делая твою жизнь лучше и комфортнее.
Когда он почувствовал, что снова сработал портал, то тяжело вздохнул. Кажется, разговор вот-вот состоится. Однако, прислушавшись, понял, что точно не сегодня. Его дочь спала на руках у парня, за которого должна будет выйти замуж. Конечно, он не был до конца уверен, что его план свершится, но кто его знает, как судьба распорядится на этот раз.
Если все получится, как он задумал, то старый и уставший человек сможет выплатить сразу два долга. Дочери и… старому другу, Роду которого он в прошлом ничем не помог.
Старик прекрасно помнил те времена, когда пали Галактионовы. Пали, а он был не в состоянии это предотвратить. Помнил то предательство, что свершилось, и безумие людей, которые раньше даже вслух боялись говорить о могучих и верных Галактионовых. За свою верность Галактионовы и поплатились.
С тяжелым сердцем тогда наблюдал Бух, как шакалы раздирали всё существующее наследие, которые гордые «медоеды» оставили после себя. Как в панике и страхе искали оставшихся в живых Галактионовых, и даже обращались к нему с просьбой выдать их всех, словно это он их спрятал. Не знали аристократы тогда, как он хотел им всем поотрывать головы, да вот только не мог. Одно из сильнейших его разочарований в жизни.
Однако, сколько не бегай, а жизнь тебя нагонит. И кажется, этот момент пришел. Когда придется давать ответы, пусть они и могут стоить ему многого… Возможно, даже жизни…
— Спит? — спросил меня Бухич.
— Спит! — кивнул ему. — Жутчайшая перегрузка всей энергетической системы. Твоя дочь становится сильнее, и кому, как не тебе знать, что бывает в таких случаях.
Бухич согласно кивнул и передал мне пиво.
Это он так намекает, что разговор будет тяжелый? Судя по количеству открытых бутылок, которые тут валяются, я в этом не сомневаюсь. Вот только пить я не собираюсь… Вообще нет у меня настроения.
В голове было множество вариантов будущего. И один из них не нравился мне больше всего. Заключался он в том, что Лиза может уйти с трона. Бухич может сказать, что он решил пожить для себя, и задолбался от всего, и она решит, что тоже задолбалась.
И что тогда? Ольга явно не готова взойти на престол. А других кандидатов как бы и нет. Можно, конечно, топить за Пушкина, да там столько детей… И если представить, что он начнет им всем должности вдруг раздавать, чтобы были у дела и под его присмотром, то весь дворец можно назвать Пушкинским.
— Я очень надеюсь, что ты завтра не пропадешь, и сможешь с ней поговорить. Боюсь, что еще одного потрясения ей не пережить.
— Не сбегу… И так долго бегал… — грустно вздохнул Бухич. — Полагаю, вам всем не понять, что такое усталость от дела, которое не любишь, и на котором загибаешься каждый день. Общение с тупыми людьми, которые не хотят тебя слушать, а хотят лишь, чтобы ты слушал их, и выполнял то, чего они требуют.
— Понимаю…
Я, и правда, его понимал. В прошлом мире частенько такое бывало. Некромант, не стоит воровать людей и пускать их на опыты! Охотники накажут. А он ворует. Или другая ситуация с драконами. Говоришь ему, что знаешь о зубах и магии, которая у него есть. Но это не значит, что у тебя линия жизни — от морды до жопы. Помрешь ведь! А дракон тупой и сильный, и решает, что даже Охотников сможет сожрать. Не смог… Ни один не смог!
— Кстати, ты задержался. А ведь говорил, что сразу к дочери отправишься, — вспомнил я о его словах.
Снова тяжелый вздох.
— Атланты достали… Думают, что могут угрожать и посылать за моей семьей своих пешек.
— Многих уже убрал? — решил уточнить у него.
— Достаточно, чтобы открыть свое новое кладбище… Очередное, — хмыкнул он. — Но последние были сильными… Хорошо спрятались, и пришлось долго искать.
— Угроза серьезная?
— Достаточно, чтобы я после долгих лет вышел на связь со своей дочерью и с внучкой, — снова хмыкнул он. — Они не умеют останавливаться на полпути. И если свои планы записывают в Книгу Бытия, то воплощают их.
— Артефакт? — сразу заинтересовался, что за книжечка такая. — Или секрет?
— На самом деле, секрет, и если я тебе расскажу, то тебя убьют… — сделал он паузу после своих слов, чтобы посмотреть на мою реакцию. — Обычная книга, но они верят, что если туда записывать свои планы, то они повлияют на мир.
— Пфффф… — заржал я. — Какие глупости!
— Большие, но это крыло фанатиков, а там есть и не такие. Не все фанатики, и не все слабые. Есть те, с кем и мне не справиться.
— А мне? — сразу же задал вопрос.
— И тебе… — ответил он, а затем добавил. — Но, это не точно… Блин! Привязалась твоя долбанная поговорка! А я-то думал, что уже стар для новых шуток.
Я улыбнулся. Не знаю, кто такие «они», но уже хочется с ними встретиться.
— Тогда следующий вопрос… Ты вернешься на трон? — очень уж меня интересовало это.
— Нет! Но я помогу дочери! Снова…
Почему-то мне не понравились его слова. Какой шанс, что его помощь заключается в том, чтобы ей подарить меня.
— На всякий случай, хочу тебе кое-что сказать, — сказал я с довольной улыбкой. — Ты же понимаешь, что я женат? Дважды?