Кодекс принца
Шрифт:
— Мы ничего не делаем.
— Неправда. Мы пьем.
Сигрид наполнила бокалы и покачала головой:
— Так и будем все время пить?
— Пить превосходное шампанское: лучшего занятия не придумаешь.
— И сколько недель вы намерены так прожить?
— Вечно.
— Что же с нами станет?
— Поживем — увидим.
___
На следующий день началась наша новая жизнь.
Я проснулся поздно, всю ночь проспав возмутительно крепким сном. Немного понежился в постели, спрашивая себя, ради удовольствия пощекотать
— Вы здесь, — сказал я с такой нескрываемой радостью, что она просияла.
— Ведерко с шампанским ждет нас в гостиной.
— То есть я один так долго сплю?
— Нет. Это тоже входит в проклятие виллы. Я каждый вечер завожу будильник, иначе вставала бы чудовищно поздно, уподобившись Бисквиту.
— А я решил, что Бисквит отныне станет моим гуру.
— Если пожелаете, шампанское будет и в его миске.
Я вспомнил, что гостиная хорошо видна с улицы, и Сигрид перенесла ведерко в кухню.
— Когда мы начнем? — спросила она.
— В одиннадцать. У шампанского есть один недостаток: утром спросонья оно идет плохо.
— Вы пробовали?
— Да, как и вино, и виски, и водку, и пиво — ничего не пошло.
— Пиво с утра? Зачем вы пробовали такой ужас?
— Вы правы, это было хуже всего. Только из преклонения перед Буковски. Он просыпался, не успев протрезветь, и сразу же высасывал бутылку пива. Я пытался подражать ему, но быстро сломался. Он-то был герой.
— Алкоголик, вы хотите сказать.
— Герой алкоголизма. Он пил, можно сказать, отважно. Заливал в себя лошадиные дозы напитков мерзейшего качества и писал после этого дивные страницы.
— Вы тоже хотите писать?
— Нет. Я хочу быть с вами.
— Хотите посмотреть, куда заведет нас алкоголизм?
— Если пить только шампанское, алкоголиком не станешь.
Сигрид посмотрела на меня скептически.
Ровно в одиннадцать она откупорила «Вдову Клико». От первых же глотков меня парализовало наслаждение. Оставалось только молчать и закрыть глаза, чтобы все существо наполнилось этим блаженством.
— У вас есть одно большое достоинство, Сигрид: вы умеете пить. Это нечасто встретишь у женщин.
— Можно подумать, вы их совсем не знаете. Вы женаты, Олаф?
— Нет. Впервые вы задаете мне нескромный вопрос.
Она осеклась, словно ее в чем-то уличили. Чтобы снять напряжение, я наполнил фужеры.
Есть такая минутка, между пятнадцатым глотком шампанского и шестнадцатым, когда в каждом просыпается аристократ. Этот дивный миг неведом роду человеческому по самой банальной причине: люди так спешат достичь высшего градуса опьянения, что топят в винных парах короткую стадию, когда им бывает даровано право благородства.
___
Три часа спустя Сигрид открыла третью бутылку. Легкий холодок, возникший было между нами, рассеялся.
— Бутылка шампанского в час — неплохой темп.
— Вы не пьяны. Вы ведь к этому привыкли с вашей профессией.
— Конечно. Тем, кто не умеет пить, в профессии не место.
— Я тоже не пьяна. Только чуть-чуть навеселе. Вы заметили, как упоителен каждый глоток?
— В самом деле. Обычно наступает такой
— Аметисты-то здесь при чем?
— Аметист означает «препятствующий опьянению». Такое свойство приписывали этому драгоценному камню в старину. Пропойцы времен Античности не расставались с аметистами.
— И как, помогало?
— Вряд ли. В наши дни у каждого есть свое ноу-хау, более или менее отвратительное: выпить, например, перед попойкой масло из банки сардин для смазки желудка или две таблетки аспирина, растворенных в воде, а еще лучше в оливковом масле…
— Какая гадость!
— А нам с вами достаточно просто быть вместе. Как будто в присутствии друг друга мы понижаем градус шампанского, когда его пьем.
— Как объяснить столь странный феномен?
— Не знаю. Давайте выпьем еще по фужеру для ясности.
Так проходил час за часом. Наблюдение за действием шампанского до того поглотило меня, что я больше не считал бутылки.
У каждого континента есть линия водораздела, таинственное место, где реки выбирают, в какую сторону течь — на восток или на запад, на север или на юг. В географии человеческого организма еще больше тайн, в нем, оказывается, есть похожая линия раздела шампанского: за ней золотое вино перестает орошать разум, отхлынув в сторону абракадабры и галиматьи.
Мы достигли стадии мистицизма. «Ибо от избытка сердца говорят уста», [8] — сказано в Библии. Теперь мы говорили сообразно Священному Писанию.
— Святая Тереза Авильская была права: «Все, что случается, прекрасно». Вот, например, эта жара — не понимаю, почему люди на нее жалуются. Эта жара прекрасна.
— Особенно если не работать и пить литрами шампанское на льду.
— Кто вам сказал, что я не работаю? Дело в том, что я решил наконец главный вопрос, испокон веков волнующий людей: вопрос распределения времени. И вас, Сигрид, я спас от этой надуманной проблемы: вы делали массу ненужных вещей, чтобы занять себя, зачем-то ходили по магазинам, по музеям. А на самом деле, истинно говорю вам: время не подлежит распределению. Занимать себя не надо, надо предоставлять себе свободу.
8
3 Цар. 17: 14, 16.
— Были бы деньги.
— У вас ведь есть кредитка Олафа, «синяя карта», не так ли?
— Да. Я даже не знаю, сколько у него на счете. Спросила его как-то, он ответил: «Много». Когда я снимаю деньги, банкомат почему-то не желает сообщать мне остаток.
— «Синяя карта» Олафа — масло вдовы Сарептской.
— Кстати о вдове, пойду принесу еще одну из погреба.
Сигрид прошла через гостиную по прямой, несмотря на головокружительно высокие каблуки и количество алкоголя в крови. Она спустилась в погреб и вернулась, ни разу не споткнувшись, и твердой рукой откупорила бутылку.