Кое-что об одиноких девушках, легких деньгах и вуалехвостых сумчатых хомяках
Шрифт:
— Десятки тысяч долларов! — повторила я. — С минимальными трудозатратами.
— Что ты называешь минимальными трудозатратами? — прищурилась Анечка. — Может быть, порванную шубу и разрушенную квартиру? Или брошенную работу? Собака — это ребенок, с ней слишком много возни. А если собак несколько…
— Но многие люди заводят собак просто так, — резонно возразила я, — хлопот много только на первом этапе. А потом… псы подрастают, и дальнейшее уже дело техники. Сама подумай, у каждой самки может родиться до восьми щенков?! Один щеночек стоит полторы тысячи баксов! Да с первой
Анюта отложила газету, с жалостью на меня посмотрела и покачала головой.
— Мечтательница ты моя. Во-первых, у твоей Лады наверняка в прошлом были собаки, а мы с тобой даже не знаем, как с ними обращаться.
— Дел-то! — хохотнула я. — Каждый человек когда-нибудь заводит собачку впервые. Не так уж это и сложно. Я вот знаю девушку, которая родила близнецов без всякой предварительной подготовки, и ничего, выжили.
— Во-вторых, — невозмутимо продолжила Нютик, будто бы не обратив внимания на мой убедительный аргумент, — у нее была трехкомнатная квартира, а у нас?
Она обвела взглядом нашу восьмиметровую кухоньку. Квартира, в которой мы живем, похожа на красотку маленького роста — все в ней мило и заманчиво, только габариты слегка подкачали. Когда-то я призвала на помощь весь свой дизайнерский талант, чтобы хоть как-то обыграть крошечное пространство. Купила дорогие занавески абрикосового цвета и сама расшила их атласными цветочками; напротив окна повесила огромное зеркало, чтобы зрительно расширить гостиную. Крошечную спаленку оформила в духе скромного минимализма.
— Что ж, потеснимся… — неуверенно сказала я. — Эти собачки симпатичные, мы их полюбим! Вот увидишь, пройдет пара месяцев, и мы их перестанем даже замечать.
— И в-третьих, — Анюта вздохнула, — ты говоришь, что щеночек стоит полторы тысячи баксов?
— Точно! — я обрадовалась, что она наконец «клюнула». — Представляешь, сколько денег заработаем!
— Так-то оно так… Только вот, где ты собираешься взять деньги, чтобы купить этих щенков?
— Я…
— Об этом ты как-то не подумала, верно?
— Можно было бы что-нибудь продать, — неуверенно предложила я.
— Например, что? — насмешливо поинтересовалась Анна. — Все, что можно было продать, мы с тобой уже продали. Если только себя… Но боюсь, за нас не дадут столько, сколько за щенков. Средняя ставка на рынке продажной любви — сто долларов.
— Значит, пара щеночков — это всего лишь тридцать ночей, иными словами, один месяц продажной любви! — жизнерадостно воскликнула я, но, наткнувшись на мрачный взгляд Анюты, осеклась: — Я пошутила. Да уж, обидно получилось…
— Не то слово, — хмыкнула она, расправляя газету.
— Но согласись, идея была хороша!.. Ну и какие сегодня ты вычитала вакансии?
— Ничего хорошего, — вздохнула Анечка. — Чувствую, придется нам с тобой в официантки идти. Больше нам нигде не суждено пригодиться. Будем подавать чай, улыбаться жующим физиономиям и рассчитывать на чаевые. Как тебе такая перспективочка?
Я ничего не ответила — только обреченно вздохнула.
АНЕЧКА
Мы — лузеры. Я не кокетничаю, не напрашиваюсь на комплимент. Это правда. Городские лузеры нового формата — вроде бы и выглядим как конфетки, и занимаем неплохую квартирку недалеко от центра Москвы, и одеваемся не в каком-нибудь Jennifer, а как минимум в Morgan, и спим не с самыми уцененными персонажами (однажды в моей постели побывал и вовсе известный сериальный актер, то есть, если вдаваться в подробности, не он в моей постели, а я в его автомобиле, но это вообще к делу не относится). Все это не имеет никакого значения. Мы лузеры, и положение наше шатко, как корабельная палуба в девятибалльный шторм. Ни образования, ни работы, ни оформленных стремлений, ни даже амбиций, ни денег, ни связей, ни папы-банкира, ни любовника-бандита — только кредит на холодильник, который мы никак не можем погасить, да периодически наваливающаяся депрессия. А ведь нам по двадцать семь, не девочки уже. Могли бы чего-то и добиться… Вот одна моя бывшая одноклассница открыла магазинчик нижнего белья и процветает, вторая открыла кофейню и тоже процветает, третья открыла счет в банке, потому что вышла замуж за какого-то мажора с Рублевки, и процветает еще хлеще первых двух. А мне даже стыдно приходить на встречу выпускников, потому что нечем, ну решительно нечем похвастаться.
Хорошо Маше, подружке моей закадычной, моей вечной flatmate и напарнице по беспросветному лузерству, — она хотя бы оптимист. Не проходит и дня без того, чтобы она что-нибудь не придумала — то с горящими глазами подсовывает мне статью о том, какие бешеные бабки заколачивают стриптизерши, то собирается открыть йога-клуб, то теперь вот носится с идиотской собачьей затеей. Милая наивная Маша.
В ту ночь я, как впрочем и обычно, долго не могла уснуть. Открытые глаза, руки поверх одеяла, раскиданные по подушке волосы… Я вяло наблюдала за причудливым танцем теней на стене, когда вдруг мой мазохистский покой нарушил резкий звук открывающейся двери.
— Анюта, ты спишь? Спишь? — в комнату ворвалась взлохмаченная Машка. — Ну скажи, что не спишь!!!
Протянув руку, я зажгла бра, села на кровати и взглянула на часы. Половина третьего.
— Уже не сплю. А что, у нас пожар?
— Анечка, как хорошо, что ты еще не успела уснуть! — завизжала она, бросаясь мне на шею. — Я бы не дотерпела до утра! Я такое тебе расскажу. Такое!
— Ты и мертвого разбудишь, — пробормотала я. — Что там у тебя, выкладывай.
— Вот! — она грохнула на мою кровать какие-то измятые листы.
— Что это? — удивилась я. Прочитала название, и мои брови поползли вверх. — Зачем ты мне это среди ночи притащила?
— Я нашла это в Интернете! Смотри!
Маша зашуршала страницами и наконец ткнула мне под нос фотографию, на которой было запечатлено существо вида самого что ни на есть идиотского.
Судя по всему, это был грызун. На толстощекой мордочке поблескивали хитроватые глазки-бусинки. Туловище зверька было чересчур упитанным, хвост — длинным и пушистым.
— Что за отвратительная рожа? — усмехнулась я.