Коэффициент подлости
Шрифт:
— Какой второй вариант? — не понял Резо.
— Когда прозвучат контрольные выстрелы, — очень серьезно ответил Чупиков и прибавил скорость.
Рассказ двенадцатый
Я не поверил самому себе, когда услышал ее голос. Это была Алена. Неужели всю ночь она просидела у моей постели? Всю ночь? Я обернулся к ней.
— Ты была здесь? — спросил я ее своим чужим голосом.
— У тебя изменился голос, — сказала она, — и ты сам изменился. Сильно изменился.
— Разве можно измениться за одну ночь? — удивлённо
У меня поседели и будто встали дыбом волосы. Глаза стали уже, щеки отвисли вниз, нос заострился. Я другой человек. Всего за одну ночь.
— Как ты здесь оказалась? — спросил я, все еще ничего не понимая.
— Я позвонила ночью, чтобы предупредить тебя насчет оформленных документов. Но мне сказали, что тебе плохо и у тебя врачи. Они спросили, кто говорит, и я сказала, что бывшая жена. Тогда они мне все рассказали, и я решила сюда приехать. Тебе было очень плохо. Ты что-то кричал, плакал, дергался. Рядом находились врачи, которые успели к моему приходу сделать тебе успокаивающие инъекции. Я позвонила Андрею и сказала, чтобы он побыл с детьми. А сама осталась с тобой.
Она говорила это таким тоном, словно уже много раз так делала. Я вспомнил, что она никогда раньше не была в моей квартире. Вспомнил, что в комнате у меня висит большая фотография, где я снят вместе с Игорем. Раньше на карточке нас было трое, но я отдал ее фотографу, чтобы он заретушировал Алену. Во-первых, сразу после развода я не хотел даже слышать о ней. А во-вторых, ко мне иногда приходили посторонние женщины, и мне не хотелось каждый раз объяснять, кто именно изображен на снимке. Представляю, что испытала Алена, когда увидела эту фотографию.
— Ты не спала всю ночь? — спросил я, чтобы скрыть свое смущение.
— Ничего. Со мной ничего не случится. Мне нужно было съездить домой, чтобы Андрей мог отлучиться за билетами. Но его мама согласилась остаться с детьми, пока я сижу с тобой.
— Мне уже лучше, — сказал я, повертев головой. На самом деле в голове у меня стоял тяжелый гул, словно ночью меня били молотом по черепу.
— Тебе нужно лежать — сказала она, — врачи считают, что у тебя был нервный срыв.
— Мне кто-нибудь звонил?
— Нет. Иди ложись.
Я только сейчас вспомнил, что стою в одних трусах. Странно, но я испытал нечто похожее на смущение. Хотя напротив стояла моя бывшая жена, видевшая меня в таком виде не один раз. Наверно, отношения мужчины и женщины — это самое сложное, чему мы учимся всю жизнь. И чему никогда не можем научиться. Мне было стыдно, что я стою перед ней раздетый. И стыдно за фотографию, которая висела на стене, за ее спиной.
— Мне нужно уйти, — упрямо сказал я.
— В таком виде? — ужаснулась Алена. — Ты с ума сошел. Иди ложись, через час приедут врачи. И потом, тебе уже звонили вчера вечером несколько раз с работы. Наверно, позвонят сейчас еще раз.
— Кто звонил? — Я резко выпрямился и чуть не упал. В голове пошел звон.
— Не знаю. Спрашивали, где ты находишься, а я сказала, что тебе плохо. Тебе как раз в это
Значит, уже звонили с работы… Я перевел дыхание. Мне нельзя оставаться дома. Нельзя оставаться здесь. Нужно срочно уходить. Раз меня ждали у моей двери, значит, хотели убрать именно здесь. Виталик попал случайно. При воспоминании о Виталике у меня заныло сердце. Но я дал себе слово держаться. Когда все закончится, тогда и буду плакать. А пока нужно все это выдержать.
Я ухватился двумя руками за дверь ванной.
Медленно вышел. Я не думал, что мне будет так плохо.
— Тебе нужно лечь, — упрямо повторила Алена.
— Нет, — выдохнул я, — мне нужно отсюда уехать. Обязательно, иначе будет поздно. И ты уходи, прямо сейчас уходи.
— Леня, это даже не смешно. В тебя вкатили столько лекарств. Ты не сможешь даже выйти из квартиры.
— Уходи, — попросил я и попытался оторваться от двери. Странно, когда я шел в ванную, все было не так уж плохо. А теперь пол уплывал у меня из-под ног. Я облокотился о стенку, помотал головой. — Алена, тебе нужно уйти, — повторил я. Затем спросил: — Ты все знаешь?
— Знаю. Его убили.
— Деньги пропали, — Простонал я.
— Ничего. Ничего, — сказала она, — не переживай. Мы с Андреем что-нибудь придумаем.
— Ничего не нужно придумывать, — возразил я, тяжело дыша, — я сам. Я все сделаю сам.
— Хватит, — она, видимо, с трудом сдерживалась. Я подумал, что иногда бывал несправедлив к ней. У меня тоже характер не сахар.
— Я найду деньги, — повторил я упрямо и пошел к дивану, опираясь о стенку. С трудом сел на диван. Перед глазами плыли какие-то круги. — Кто мне звонил? Они не назвали себя?
— Нет. Звонили три раза. И каждый раз разные голоса. Два раза сказали, что с работы. Один раз не представились. Потом сотрудники прокуратуры приезжали и спрашивали, где ты был вчера вечером. Я рассказала, что ты был у нас дома. Они позвонили Андрею, все перепроверили. Дежурный милиционер тоже подтвердил, что ты не приходил сюда до того, как убили… — она не стала называть имя Виталика. — До того, как произошло убийство, — поправилась она.
— Значит, они проверяли мое алиби, — понял я, проверяли, мог ли я оказаться здесь в тот самый момент, когда убивали Виталика. Неужели они думали, что я могу застрелить своего друга у дверей собственной квартиры? Впрочем, что бы они ни думали, Алена отвела от меня главную угрозу. Я даже не подумал, что в убийстве Виталика в первую очередь могут подозревать именно меня. Но если они точно знают, где я был в момент убийства, то пока им будет не до меня.
Голова болела, меня начало немного тошнить. Интересно, какие наркотики мне вчера кололи? Или кололи что-нибудь другое? Похоже, убийцы сплоховали. Я вчера ночью был в таком состоянии, что они вполне могли подослать под видом врача своего человека, который вкатил бы мне такое снадобье, что я на всю жизнь остался бы дебилом.
— Алена, почему ты не уходишь? — твердил я свое, как будто во всех моих бедах была виновата именно она. Я взял брюки и, морщась от боли, надел их. Затем потянулся к рубашке. Она оказалась мятой.