Коэволюция сознания и операционных систем

Богданов Ярослав

В своей работе «Дух, душа и тело» профессор Войно-Ясенецкий приводит высказывание И.П. Павлова в котором он так определил сознание: «Сознание представляется мне нервной деятельностью определённого участка больших полушарий, в данный момент, при данных условиях обладающего оптимальной (вероятно это будет средняя) возбудимостью. В этот же момент вся остальная масса больших полушарий находится в состоянии более или менее пониженной возбудимости». И далее, уже Ясенецкий, комментирует: «участок с оптимальной деятельностью не есть, конечно, закреплённый участок, наоборот, он постоянно перемещается по всему пространству больших полушарий, в зависимости от связей, существующих

между центрами, и под влиянием раздражений – соответственно, конечно изменяется и территория с пониженной возбудимостью». Мне это напоминает работу операционной системы персонального компьютера, когда она, по нашей воле, но по своим законам, открывает и закрывает те или иные программы, файлы, расположенные на жёстком диске, на съёмных носителях, для своей работы она использует оперативную память, видео и звуковую карты, материнскую плату. Мы «слышим» как она работает по шуму CD-привода, винчестера, флоппи-дисковода. Боле того, мы можем визуально проконтролировать её работу при помощи специальных программ, которые расскажут нам, какая программа активна в данный момент и в каком локусе жёсткого диска «идёт процесс». Работа нашего мозга, конечно же не столь прозрачна. Но мысль в том, что сознание, как операционная система, использует мозг (не будем пока конкретизировать каким образом) как материальный субстрат своей деятельности. Windows для своей работы необходима материальная база компьютера, вне его она может существовать только на другом компьютере – т.е. на специфическом материальном субстрате. Вне компьютера Windows как динамическая система существовать не может, только в виде статичного «инсталляционного пакета». Инсталлируясь, она «воплощается и оживляет железо». Так же и человеческое сознание, вернее какая-то его значительная часть (в том числе и большая часть самосознания) «нуждается» в специфическом материальном субстрате – мозге. Вне мозга человеческого сознания нет. Как нет жизни вне клетки, так и сознания вне мозговой деятельности нет.

Мышление – процесс жизнедеятельности смыслов, эмоциональная деятельность – их реакционная способность, а воля – мера организации смыслов. Любовь же – организующая сила. Мышление через любовь организует эмоциональную деятельность – специфическую психическую реактивность. Раньше у меня в этой формуле не было любви. Я считал так: эмоциональная деятельность – специфическая психическая реактивность, мышление – организующая сила, воля – мера этой организации. Но смыслы существуют и в вычислительных машинах, однако же, никто не осмелится назвать работу компьютера жизнедеятельностью, психической деятельностью. Этой живостью наделяет смыслы любовь, она обеспечивает их аффинитет, реакционную способность, воспроизводство, а в целом – способность к самоподдержанию. Она и есть антиэнтропия в мире смыслов.

Воспроизводство смыслов – непременное следствие и проявление психической деятельности, механизм её самоподдержания. Такая же загадка, как и загадка жизни. Интуитивная прозорливость христиан апостольского века возвела Любовь в разряд главных религиозных ценностей и отождествила её с Богом. И сегодня немыслимо представить психическую деятельность без любви, но, определив её значение, её саму, в своей внутренней сущности, так и не удаётся определить. Может только аналогия позволит представить себе её природу. Аналогия с гравитацией. Гравитация может представляться силой, но правильнее считать свойством искривлённого пространства-времени. Вот и любовь – не сила, а свойство. Свойство того континуума, в котором действуют законы психической деятельности. Ну, или пытаться

определить любовь как антиэнтропийную силу, или как закон тяготения смыслов.

Любовь, понимаемая как жизнедеятельность смыслов, с их аффинитетом, комплементарностью, воспроизводством нам повседневно открывается на личностном уровне организации. Личность – это внешняя сторона организма смыслов. И во взаимодействии организмов нами и усматривается любовь. Но такого же рода связь приводит к взаимодействию отдельных мыслей, эта же связь формирует и другие формы смысловых взаимодействий – любовь к Родине, к Богу, к научной идее. И всё это любовь – ценность для человека более важная, чем жизнь. И опять нельзя не вспомнить слова Апостола Павла о Любви, с заключенными в них многими формами красоты: красоты пророчества, математической формулы, поэтической формы, нравственного чувства.

Можно, конечно, попытаться исключить любовь как термин при описании аффинитета смыслов, применив терминологию из раздела теории информации, тем более что раз речь идёт о смыслах, такой подход напрашивается сам собой. В таком случае для описания взаимодействия смыслов можно говорить о «семантических связях, «сигнальных связях», «информационных связях». Для любви можно отделить какое-нибудь частное поле в теории смыслов – например, посчитать её специфическим проявлением смысловой активности в рамках психической деятельности с присущими ей эмоциональными реакциями. Можно вообще вывести любовь за рамки смысловой деятельности, психологизировать это чувство и перенести его в разряд субъективных сущностей и оставив при этом всё те же неясности, почему это чувство, одно из многих, испытываемых человеком, всё же самое главное, с ним связывается большинство человеческих чаяний? Можно, конечно, биологизируя или психологизируя его, дать ему трактовку в существующих физиологических или гуманитарных концепциях, культурных традициях (литература, искусство). Но при этом, пожалуй, будет проигнорирован факт того, что любовь относится к специфически человеческой – к разумной деятельности. Но описание любви как некоего частного случая информационных взаимодействий тоже, на мой взгляд, не совсем правильно, хотя порой и плодотворно. Дать ему трактовку как «осознанному аффинитету смыслов», или «переживаемой информации», «совокупности сигналов, включённых в структуру Я и субъективное переживание внешнего, ставшего внутренним» и т.д. Можно найти и другие более или менее точные формулировки, отражающие важные свойства любви или важные следствия из неё. Информационный подход продуктивен и неустраним при описании жизни смыслов. Однако же он недостаточен без представлений и любви, уж если мы заговорили о жизнедеятельности смыслов, о самодостаточных смысловых цельностях, имеющих внутренние механизмы поддержания неравновесного состояния. Любовь, таким образом, может быть перемещена из сферы поэзии в сферу науки, будучи включённой, в качествен понятия, в теорию информации. Это вдвойне справедливо, если считать, что достижения человеческого гения равнозначны и эволюционно планомерны. Отталкиваясь от такой позиции откровения пророков, слова апостола Павла о любви, открытия учёных на заре кибернетики – явления одного порядка, нашедшие отражение в неравнозначных семантических системах и таким понятийно многосоставным термином как любовь можно утвердить и преемственность воззрений и неразрывность объективного и субъективного. Любовь, став терминологической частью теории информации, станет и объектом изучения последней, без чего нельзя представить себе углубление представлений об эволюции материальных форм.

Конец ознакомительного фрагмента.