Кофе для невлюбленных
Шрифт:
Как и всегда, я была полностью согласна с мистером Спенсером. Одного только он не знал — у меня и в мыслях не было просто так принять Лайзо Маноле, с распростертыми объятьями и с приветственными фанфарами. Нет. Сегодняшний день станет для него испытанием. Если Лайзо пройдет его, то займет достойное место среди прислуги. Если же нет… Что ж, я найду другого водителя, а воспитанник Эллиса останется просто механиком в гараже. Жалование будет ему исправно поступать, но я хотя бы огражу себя от общения с неприятным человеком.
Впрочем, искренне надеюсь, что до этого дело не дойдет.
Автомобилей
Сделка была выгодной для обеих сторон. Я получала новую «игрушку», как изволил выразиться недовольный приобретением Георг, а мистер Уолтер — хорошую рекламу. Знать не спешила переходить на автомобили, несмотря на более чем полувековую их историю. Многие, особенно в загородных усадьбах, до сих пор отдавали предпочтение старинным каретам — как герцогиня Дагвортская, к примеру.
Причин было несколько.
Во-первых, знаменитый аксонский консерватизм, в высшей мере свойственный аристократии — мы тяжело принимали перемены. Даже мода у нас была сдержанней, чем на материке. Там уже царили яркие цвета, длина юбок стремительно уменьшалась, крой платья становился сложнее и сложнее, в то время как чопорные аксонские леди пока еще придерживались классики.
Во-вторых, дороги. Лошадь проходила там, где автомобиль увязал. Даже в Бромли не все проулки вымостили булыжником, кое-где после дождей появлялись настоящие болота, что уж говорить о загородных маршрутах! В этому году в Парламенте решили было всерьез заняться аксонскими дорогами, однако военная клика в очередной раз получила большинство. Расходы на армию увеличили, а вот о дорогах позабыли, ограничившись ремонтом некоторых мостовых в Бромли.
В-третьих, дороговизна… нет, не самих автомобилей — ремонта. Поломки, увы, оставались пока явлением частым. Найти водителя еще получалось с горем пополам, а вот хорошего механика — уже трудно. Многие весьма талантливые люди, изобретатели или просто любители автомобилей, отказывались работать «в прислуге», ведь гордости им было не занимать.
По правде говоря, я и сама недоверчиво относилась к автомобилям, но лишь до тех пор, пока не увидела «Бейкер» Уолтера — а увидев, поняла, что значит «мечта». А сейчас Лайзо с такой непередаваемой нежностью проводил рукою по сверкающему капоту моей мечты, и в груди у меня закипала… нет, не ревность, но что-то очень похожее.
— Доброе утро, леди Виржиния! — склонился Лайзо в приветственном поклоне, едва я достаточно приблизилась, и расторопно распахнул дверцу. — Прошу.
— Доброе утро, мистер Маноле, — сухо кивнула я. — Мистер Спенсер отдал вам мое расписание на сегодня?
— Да, леди, — и снова безупречный наклон головы, в котором пополам смирения и почтения.
— В таком случае, не будем задерживаться. На Пайн-лэйн, дом семнадцать, пожалуйста.
Салон автомобиля не был полностью закрытым, подобно кэбу или карете. Солнце
— Надеюсь, что вы не солгали, когда говорили о своем опыте работы, мистер Маноле. Не хотелось бы мне опоздать на благотворительный завтрак.
— Мы не опоздаем, леди Виржиния, — вот теперь он совершенно точно улыбался. — Надеюсь, вы не боитесь скорости?
— Разумеется, нет, — ответила я невозмутимо.
И только тогда, когда автомобиль разогнался настолько, что тряска стала просто невыносимой, мне стало ясно: Лайзо не хвастался, когда говорил, что пять лет занимался гонками. Дребезжали стекла, что-то оглушительно громыхало, ревело и дребезжало… К счастью, скоро мы выехали с пустынной улицы на довольно оживленную, и мне не пришлось просить, чтобы Лайзо сбросил скорость — он сделал это сам, пусть и вынужденно. Я незаметно перевела дух и расправила в плечи, стараясь не думать о том, какая у меня сейчас улыбка.
В лучшем случае — вымученная. Но, скорее всего, просто сумасшедшая.
Тем не менее, на благотворительный завтрак мы не опоздали и к дому леди Вайтберри подъехали даже раньше, чем нужно. Я велела Лайзо сделать еще один круг, до площади и обратно — на это как раз ушли «лишние» четверть часа. Напряжение от безумного начала поездки окончательно сошло на нет. Однако оставлять выходку Лайзо без подобающего наказания я не собиралась.
— Завтрак не займет много времени, полагаю, — голос у меня был сладким, как вишнёвый сироп. — Не больше часа. Я бы рекомендовала подождать моего возвращения прямо в автомобиле.
— Как скажете, леди, — покорно согласился Лайзо, пряча под козырьком кепи выражение глаз.
Вернулась я только через три с половиной часа. Гости к тому времени большей частью уже разошлись, но ведь подругам всегда найдется, о чем поговорить — вот мы с леди Вайтберри и задержались немного. Обсудили и преждевременную — «Ах, какая потеря для искусства!» — смерть Патрика Мореля, и размеры сделанных гостями пожертвований, и, конечно, небывалую, удушающую жару последних дней.
Но если нам довелось только легкомысленно поболтать о погоде, то Лайзо в полной мере вкусил ее прелестей. Когда он с поклоном распахнул передо мной дверцу, то я заметила, что рукава рубашки у него липнут к коже, да и на жилете появилось едва заметное темное пятно. Шея и лицо раскраснелись, дыхание стало тяжелым — но ни словом, ни взглядом Лайзо не упрекнул меня за долгое ожидание.
Мне стало немного стыдно, но я быстро избавилась от этого чувства, чему немало поспособствовал резкий запах, воцарившийся в салоне.
— Куда теперь, леди? — глухо поинтересовался Лайзо. Он больше не улыбался.
— На Хайвинг-стрит, двести одиннадцать, — невозмутимо напомнила я строчку из плана. — И можете не торопиться, мистер Маноле. Кажется, вам нехорошо.
— Все в совершеннейшем порядке, леди Виржиния, — слова отдавали неуловимой издевкой. — Вы хотите проехаться вдоль реки или по жилым кварталам?