Кофе и Карнавал
Шрифт:
«Медовая морда» — вспомнилось мне некстати выражение Лиама.
— Добрый вечер… леди Виржиния, если не ошибаюсь, — склонился Чендлер над моей рукой с грацией, неожиданной для человека его роста и комплекции. Горячее и влажное дыхание опалило кожу.— Воистину, приятное знакомство. Полагаю, заочно мы уже представлены, но позвольте сделать это лично. Рольф Чендлер, банкир, фабрикант, поклонник науки и всего прекрасного.
— Ах, я тоже люблю всё редкое и прекрасное, — рассмеялась я непринужденно. Желудок у меня как лентой перетянуло на две части. Чендлер не спешил отпускать мою ладонь, и из-за этой вынужденной близости
— Непременно, — кивнул Чендлер и наконец отступил. Я тут же сделала шаг назад, чтобы опереться на плечо Лиама. — Надеюсь, вам было не скучно в обществе моей супруги?
— Ах, что вы! — воскликнула я поспешно. — Леди Милдред и леди Агнесс Кэмпбелл связывала теплая дружба… Конечно, я не могла не пригласить Арлин погостить у меня. Непременно, сразу после этого круиза. И она просто обязана навестить мой особняк неподалеку от Серениссимы. Так ведь, дорогая? — прочувствованно обратилась я к Арлин.
— Да, конечно, — опустила она глаза. Плечи её вздрагивали, как от холода.
— Не приму никаких возражений, — шутливо пригрозила я ей веером и обратилась к Чендлеру: — И от вас тоже. Право, я смертельно обижусь, если вы не ответите на моё приглашение.
Я взглянула на Чендлера из-под ресниц, храня на лице загадочную полуулыбку. Помнится, в исполнении леди Вайтберри этот прием был неотразим.
В моем, видимо, он также имел некоторый успех.
— Конечно, мы навестим вас. Сроки согласуем после круиза, — поклонился Чендлер и протянул руку к Арлин: — А теперь, дорогая моя супруга, не пора ли нам вернуться в каюту? Время уже позднее, а вы, помнится, жаловались на слабость сегодня утром.
— Да, — тихо выдохнула Арлин.
Как будто бы подавшись порыву, я шагнула к ней, обнимая за плечи на прощание.
— Держитесь, — шепнула неслышно для Чендлера. — Сейчас я выиграла нам ещё немного времени, на случай, если для расследования не хватит круиза. Все будет хорошо, обещаю.
Арлин несмело улыбнулась.
— Я знаю.
Так мы расстались. Я волновалась за благополучие Арлин, но надеялась на находчивость Мэй. Если уж они столько времени водили Чендлера за нос, то сумеют справиться и этой ночью. Тем более после общения с дядей Рэйвеном сил у домашнего тирана остаться должно немного… А меня к тому же заинтересовал собеседник Чендлера.
— Лиам, — позвала я мальчика. — А ты сумел бы узнать этого «Карла», если бы еще раз увидел его?
Он удивленно обернулся ко мне:
— А чего его узнавать-то? Это ж тот алманец. Ну, у которого сын растяпа и жена умная… А, Шварц его звать!
— Тот самый Карл Шварц, алманский изобретатель? — не поверила я ушам своим.
— Других не знаем, — важно откликнулся Лиам. — Ух, то-то он мне сразу не понравился.
— Не суди поспешно, — осадила я мальчишку. — Кто знает, о чем эти двое говорили. Чендлер упоминал, что интересуется наукой. Мистер Шварц вполне мог пригласить его на конференцию… или на свою лекцию в университете, в конце концов.
«А мог и договориться с Чендлером о контрабандном ввозе своих изобретений. Или наоборот — о покупке каких-нибудь важных секретов Аксонии в области науки», — мрачно подумала я, вспомнив, что рассказывал мне дядя Рэйвен, но вслух не
За разговором я не заметила, как мы вернулись обратно к месту проведения фейерверка — но с другой стороны. Два силуэта у борта показались мне знакомыми. Опираясь на трость и на плечо Лиама, я поспешила к ним.
— Драгоценная моя невеста, — с улыбкой произнес маркиз, когда между нами оставалось всего несколько шагов. — Похоже, с леди Кэмпбелл вы не скучали, уж если не спешили вернуться к праздничной суете.
— Наша беседа была как приятной, так и познавательной, — кивнула я. — В свою очередь позвольте полюбопытствовать, чем закончилось происшествие с матросом. Надеюсь, он остался жив?
— Не только жив, но и относительно здоров. — Дядя Рэйвен протянул мне руку, предлагая ступить поближе к борту и облокотиться на перила. Я так и сделала, хотя в сравнении даже с началом поездки чувствовала себя уже гораздо лучше. Место перелома больше не опухало по вечерам, от долгой ходьбы, да и в целом болело меньше. — Его ребра целы, как и голова. Видимо, рука мистера Чендлера не так тяжела, как кажется на первый взгляд. Но Кэрриган — так зовут пострадавшего матроса — потерял много крови. А все из-за разомкнувшегося кольца на трости — острый край изорвал матросу всю спину. Доктор Ли, вероятно, до сих пор штопает раны.
— Надеюсь, этот Кэрриган вскоре поправится, — вздохнула я, глядя на морские просторы. Слова дяди Рэйвена должны были довести любую порядочную леди до обморока. Но, видимо, после всех испытаний, после тех ужасов, что предстали перед моими глазами за последний год, чувства притупились. Я ощущала лишь сострадание к избитому матросу… и холодную злость — к Чендлеру. — Также надеюсь, что виновник понесет должное наказание.
— Увы, Чендлеру грозит лишь огорчение из-за солидной трещины на его трости. Слабое утешение, но трость ему весьма дорога, судя по той ругани, что он обрушил на моего секретаря. Также капитан Мерри не рекомендовал Чендлеру участвовать в любых увеселительных мероприятиях до конца плавания, однако вряд ли эти рекомендации возымеют эффект, а силою удерживать Чендлера, конечно, никто не станет.
— Жуть как нечестно, — пробормотал Лиам себе под нос, но дядя Рэйвен прекрасно все расслышал:
— Разделяю ваше мнение, юноша. Но матрос жив и скоро будет здоров. Последствия оказались не столь серьезны. Наказание следует применять соразмерное. Это в совокупности означает, что капитан Мерри не может вздернуть Чендлера на рее, хотя и обладает такими полномочиями, — с легким сожалением констатировал маркиз. — О, вы только посмотрите, Виржиния — похоже, матросы наконец управились со строптивыми ракетами для фейерверка, и мы все же полюбуемся сегодня еще на один залп.
Взглянув, куда указывал дядя Рэйвен, я увидела огороженную площадку аккурат между нами и ожидающими фейерверка пассажирами. Там один из матросов уже сидел, пригнувшись, за бочкой. Другой торопливо чиркал спичками, наклонившись над странного вида конструкцией — чем-то вроде нескольких труб, соединенных вместе и направленных к небу под углом в семьдесят-восемьдесят градусов. Через несколько секунд спичка загорелась. Прикрывая огонек ладонью от ветра, матрос присел на корточки и подпалил коротенькие фитили. Они затрещали, как бикфордов шнур, рассыпая искры; матрос вприпрыжку кинулся к бочкам и спрятался рядом с товарищем.