Кофе с ликёром
Шрифт:
Створки распахнулись ровно на этой фразе. Мрачная физиономия Островерхова, казалось, погасила свет в кабинке. Презрительно скривив губы, он поздоровался и прислонился к стене лифта.
– Так что же, Ладочка?
– повторил мужчина, уже мысленно раздевающий меня взглядом. Я посмотрела на него не менее "страстно".
– Вы не поняли, Игорь Григорьевич. Просмотр будет платным для вас. Знаете такое понятие - развод с разделом имущества?.. О, вижу, слышали. Говорят, в Штатах даже тренинги специальные есть - как договориться с любовницей мужа и оставить того
Мужчина мгновенно сбледнул с лица. Ещё бы, его сетования на жену, которая вдруг решила поехать вместо Флориды в Нью-Йорк, слышал весь офис. И я искренне надеюсь, что отправилась она именно на мои несуществующие курсы.
Больше главу финотдела я не интересовала - в конце концов, девицы приходят и уходят, а деньги и совместно нажитое имущество - это святое. Мужчина вылетел из лифта как пробка, на ходу вытаскивая телефон.
Что ж, моё декольте было отомщено.
Со стороны угла Островерхова послышалось тихое хмыканье. Но когда я резко повернулась - лицо мужчины оставалось непроницаемым. Тьфу ты, натуральный дуб дубом.
Мой глубокий вырез он игнорировал как класс и вообще выглядел усталым. Я неожиданно посмотрела на него с сочувствием - ладно, мне переводить, а ему ведь воплощать это в жизнь.
– Чувствую, вы мне тоже дорого обойдётесь, Владислава Андреевна, - вдруг произнёс он. Челюсть неэтично полетела вниз, и я на автомате выдавила:
– Я вам вроде бы не предлагалась, Арсений Петрович.
– Я имел в виду исключительно свои нервы, Владислава Андреевна, - он приоткрыл один глаз, - вы мне даром не нужны.
Ах нервы у него?!
– Приложите к вашим нервам самоучитель по английскому, - ласково пропела я, - а то арт-директор, не знающий английский, вызывает смутные сомнения. Особенно с новым айфоном. Вы наверно тоже кому-то дорого обходитесь, Арсений Петрович?
Металлический поручень заскрипел под тяжёлой дланью арт-директора. Но открылся лифт, и под изумлённые взгляды коллег я вылетела из кабинки. Сердце стучало как сумасшедшее, успокоилась я только в родном отделе. Доиграешься ты однажды, Лада.
Пить сегодня было опасно, а очень хотелось. Я покачивала ногой в дорогой туфельке и нервно грызла ручку. Проклятая привычка! Буквы на ноутбуке танцевали тверк, показывая мне хорошую задницу. Чертыхнувшись, я налила себе новую чашку кофе и куснула оставленную Алёной пироженку. У подруги не было аппетита, поэтому восхитительный эклер достался мне. Но если последний пункт радовал, то самочувствие Алёны - не очень. После пятого оглушительного "апчхи" и шмыганья носом я уговорила начальника отпустить её домой.
Подруга вызвала такси до больницы, а мне выслали её переводы. Что ж делать, инициатива наказуема. Но ничего не вызывало такую глухую ярость, как грёбаный проект с Островерховым!
Телефон зазвонил неожиданно, ударяя в голову мелодией из французской рок-оперы. Я нецензурно выругалась и застонала, когда увидела номер на экране. Пришла беда откуда не ждали.
– Здравствуй, Ладушка, -
– Справедливости ради, не трогать его вы тоже не просили, - вяло огрызнулась я и, спохватившись, добавила, - добрый день, Демьян Григорьевич.
Летов. Хозяин фирмы. Приехали, называется. Что, Островерхов уже нажаловался?
– Эх, Ладушка, не уверен я уже в доброте сего дня, - наигранно-печально выдал мужчина, - расстроила ты старика!
Я только закатила глаза. Старику было чуть за полтинник, и эта игра в московского помещика меня раздражала. Насколько я знала, Демьян Григорьевич нажил своё состояние аккурат в девяностые, и никакой дворянской крови у него и в помине не было.
Но мы же любим пускать пыль в глаза?..
Спохватившись, я оглядела кабинет и с облегчением прикрыла веки. Коллеги разбежались по ресторанам и кафе, оставив меня наедине с Алёниными переводами. Хоть один плюс - не нужно идти в туалет, чтобы разговор с Летовым прошёл без свидетелей.
– Вы же сами поставили меня в пару к Островерхому, - не выдержала я, - прекрасно зная, что мы не переносим друг друга.
– А мне плевать, кого ты не переносишь, Ладушка, - голос Летова изменился, стал холодным и властным. Арсений не должен отказаться от этого проекта, а ты не должна стать причиной отказа. Засунь свою нелюбовь подальше и улыбайся. Кстати, поздравляю - завтра ты летишь с Островерховым в Чехию.
– Что?!
– я резко выпрямилась. Какая Чехия завтра?!
– Что-что?
– передразнила трубка.
– После обеда съездишь с Сашей в посольство, поставишь визу, всё уже готово. У Арсения есть действующий Шенген, насколько я знаю, проблем быть не должно. И вперёд - работать, моя дорогая. Островерхова облизываешь и боготворишь, ясно?
Я невольно закашлялась. Боготворить Островерхова?! Да он первый мне больничку вызовет!
– При желании можешь залезть к нему в койку, - продолжала разглагольствовать трубка. Я хватанула ртом воздух, как рыбка: - Не хрипи, я помню, что ты не трахаешься за деньги. Но если сподобишься, получишь очень хорошо. Поняла, Лада? Мне нужно, чтобы Арсений был от тебя без ума. Справишься?
– Сомне... Приложу все усилия, - с трудом выдавила я, вспоминая мантру, что с начальством спорить нельзя. Но это было слишком!
– Молодец, - хмыкнула трубка, - давай, порадуй старика. Я в долгу не останусь, ты же знаешь.
Несколько секунд я смотрела на погасший экран смартфона, а потом от души выматерилась.
После обеда начальник вызвал меня к себе. Лицо у него было такое, что стало ясно - всё сказанное Летовым не шутка. Я действительно лечу с Островерховым в Чехию.
– Это производственная необходимость, Владислава, вы же понимаете...
– начал уговаривать он, - к тому же, Чехия! В прошлый раз вы летали в Прагу только выходные, а сейчас - целая неделя, может быть, даже две! Полностью за счёт фирмы! Такой редкий шанс!