Кофе с молоком
Шрифт:
23. Затихший апокалипсис
Я ждал её на площади, возле какого-то памятника. Увидел сразу, она шла как-то яростно, смотря прямо на меня. Глаза холодные, осуждающие. Значит, знает. Догадалась про кулон.
Как только подходит, не даю ничего сказать, сразу беру в кольцо своих рук.
— Прости меня, детка, прости — я обнимаю Майю не давая ей возможности оттолкнуть меня — Я так люблю тебя, малышка…
— Пусти — шипит она, отчаянно сопротивляясь — Ты больной…
— Обещаю, больше никаких маячков… Сама догадалась или подсказал кто?
— Не важно.
—
Я отодвигаюсь и смотрю ей в глаза строго и даже зло. Она выдерживает мой взгляд.
— Уезжай — тихо, но твердо говорит — Я не смогу тебе больше верить.
— Вот так просто, ты порвешь со мной? — задыхаюсь от возмущения и непонятных чувств вспыхнувших в груди острым уколом — Нет…
— Макс… — произносит одно моё имя, но сколько в её тоне осуждения…
Задыхаюсь. Понимаю, что не смогу отпустить ее ни сейчас, не потом. Она нужна мне. Не просто для секса. Для жизни. Для семьи. Для детей. Да, мать вашу, я хочу от неё детей! Это полное безумие, но за несколько недель я полностью пропал, я растворился, я погиб…
— Мне нечего тебе сказать — признается Майя и пытается уйти, но я не позволяю.
Беру её за руку и не отпускаю. Она хмурится и с грустью смотрит на сцепление наших рук.
— Не уходи, я всё исправлю. Это было глупо, я не знаю, зачем я это сделал… Я переживал за тебя. Столько подонков вокруг… — пытаюсь оправдаться, но вижу, что она уже всё решила. Ломая себя, заставляю расжать пальцы.
В её взгляде сожаление. Горькое, рвущее душу на части понимание нашего конца. Она делает шаг назад, словно проверяя, позволю ли я ей сделать это. Стискиваю зубы и делаю глубокий вдох. На выдохе выдаю весьма жестко:
— Мы не расстанемся из-за такой ерунды.
— Правда? — не верит Майя — Что же ты сделаешь, чтобы удержать меня? Свяжешь? Посадишь на цепь, как собаку?
— Нет. Буду рядом, пока не простишь.
Шумно выдыхает, поправляет волосы, оглядывается по сторонам.
— Понравилось сталкерить? — спрашивает, не решаясь вновь посмотреть на меня.
Усмехаюсь. Горько и обреченно.
— Возьми — протягивает мне кулон и я машинально беру его за цепочку — Подаришь его другой.
Вспыхиваю, мгновенно, как спичка.
— Какой другой? Я вытащу маячок и отдам тебе. Это подарок. Я не приму назад.
— Не нужно — возражает и делает ещё один шаг от меня — Ничего не нужно. Теперь.
От этих слов у меня внутри что-то лопается и кровь начинает разгоняться, сжигая мои вены сумасшедшим напором… Ловлю извращенный кайф от таких реакций. Рвано выдыхаю, стараясь не замечать в висках гулкий ритм собственного сердца… Закрываю глаза на секунду, пытаясь выравнить дыхание и пульс. Не выходит. Я болен. Меня лихорадит рядом с ней.
— Встретимся дома — слышу отдаленно её голос и вижу, как она разворачивается и уходит. Смотрю вслед так долго, пока не теряю её в толпе.
По-прежнему сжимаю кулон и иду к ювелиру. Пусть исправит мою ошибку. Пусть это снова будет простое украшение, а не инструмент слежения. Я идиот. Ревность затмила мой разум. Я верил Майе, но я не доверял её бывшему сопляку. Он не мог просто взять
Майя особенная. Я понял это сразу. В ней есть что-то, что цепляет, что медленно сводит с ума, подчиняет… Не знаю как объяснить это лютое притяжение к ней, потребность быть рядом, чувствовать, касаться, дышать…
Звоню в дверь её дома. Ожидаю увидеть Майю, но мне открывает её брат.
— Здорово — улыбается он, оглядывая меня с головы до ног, пропускает внутрь и закрывает дверь.
Я устало плетусь наверх.
— Всё нормально? — спрашивает Дан, заставляя меня обернуться.
Меня хватает только на короткий кивок. Иду дальше, поднимаюсь по лестнице так, словно она ведет меня на эшафот. Тяжело неимоверно. Понимаю, что рассыпаюсь на атомы, но ничего не могу поделать.
Открываю дверь в комнату и сразу вижу её за столом. Она делает вид, что не замечает меня. Рисует. Обожаю её рисунки. Они живые, в них есть душа. Не смею подойти, собираю неразобранные толком вещи молча, хотя столько всего хочу ей сказать…
Я почти не спал этой ночью. Мы допоздна были в ресторане, а когда приехали домой Майя долго с восторгом бегала по дому, благодаря родителей за подарок. Мы спали в одной кровати. Я лёг на самый край, как можно дальше от неё. Небольшая доза алкоголя в моей крови действовала на меня не лучшим образом. Когда Майя выключила ночник и легла, я подвинулся к ней и обнял её сзади, вдыхая чудесный аромат ее волос. Она сразу как-то напряглась, потому что я был возбужден…
— Нет, Макс — выдохнула, чувствуя моё желание — Не сегодня.
— Я знаю, малыш — прошептал я, гладя её по волосам — Не бойся.
— Я не боюсь — почти дрожащим голосом ответила она — Отодвинься, пожалуйста. Я не смогу так уснуть.
— Почему? Разве тебе не приятно чувствовать меня рядом? — не понял я.
— Мне жарко становится, когда меня так обнимают — говорит после паузы не очень убедительно.
Я сдаюсь и откатываюсь на свою половину кровати.
— Доброй ночи — желаю, выравнивая дыхание.
— Доброй — отзывается Майя.
Сейчас это воспоминание видется совсем другим. Последним моментом, когда мы были рядом. Зависаю посередине комнаты и стою какое-то время с глупой улыбкой на лице. Внезапно чувствую покалывание в районе лопаток. Оборачиваюсь. Сталкиваюсь с ней взглядом. Именно сталкиваюсь, потому что эмоционально от этого контакта меня подбрасывает. Я вздрагиваю, вновь ощущая волны дрожи внутри. Бомбит меня не по-детски.
Отмираю, подхожу к Майе и кладу на стол кулон.
— Маячка нет — сообщаю сухо — Если не нужен — выброси.
Она смотрит на меня потом на кулон, затем снова на меня. Не могу ничего понять по её взгляду. Он какой-то нечитаемый. Пустой. Там на площади я видел в нем много эмоций, сейчас же ничего. Всё словно выгорело за полтора часа, что мы не виделись. Почему? Как?
Майя встала из-за стола, взяла цепочку с кулоном и небрежным движением отправила её в мусорку. Не удостоив меня взглядом села на свое место и склонилась над рисунком, усердно выводя небольшие линии карандашом.