Кофе с молоком
Шрифт:
Грубиян потерял не только друга, но и меня. Олега физически, меня душевно. Я ясно дала ему понять, я черт возьми сказала, что люблю Макса, хотя сама не уверена в этом до конца… Он нравится мне как мужчина, но будущего с ним я не вижу. Макс собственник, он закроет меня в золотой клетке, где я зачахну…
— Такие прекрасные глаза не должны плакать — в мое сознание врывается Сашкин голос, и я смотрю по сторонам.
Он стоит в паре метрах от меня. Смотрит прищуриваюсь, руки в карманах.
— Ты проиграла мне желание, помнишь? — говорит
— Давай не сейчас, пожалуйста — прошу я, понимая, что Грубиян меня не послушает.
— Нет, сейчас — отрезает он — Нам обоим это надо. Переключится. Не сойти с ума.
Я устало вздыхаю. Саша возвышается прямо передо мной. Я поднимаю на него глаза, но в них столько слез, что я его почти не вижу. Пытаюсь взять себя в руки, получается с трудом, запихать обратно внутрь разрывающие меня на части эмоции. Их много. И они такие разные.
— Хотелось придумать что-нибудь эдакое — говорит Грубиян — Да сейчас не время и не место. Поэтому, прости.
Я не понимаю, за что он просит прощения, пока его губы не касаются моих в лёгком почти невесомом поцелуе. Я вздрагиваю и неведомая сила заставляет меня податься ему навстречу и сделать наш поцелуй не таким невинным… Боже, что он делает со мной? Электрические разряды проходят по моему телу, словно меня ударило молнией. Чувствую покалывание в пальцах ног и рук, но не могу оторваться от него, целую Сашку так, словно хотела этого всю жизнь… Синхронно отрываемся друг от друга.
— Блондинка — рвано выдыхает он ошарашенный моей реакцией.
— Грубиян — отзываюсь я и быстро добавляю — Это ничего не значит. Желание. Это твоё желание не более…
Опять вижу в его глазах боль, а себя чувствую сукой.
— Врёшь, почему ты мне врёшь? — спрашивает он, хватая меня за плечи — Тебе нравится мучить меня? Говорить "нет" и видеть моё отчаяние!
— Саш, пожалуйста… — бормочу я — Мы не можем быть вместе, никогда… Прими это и отпусти меня…
Секунда. Другая. Он плавит меня яростным взглядом, а потом резко опускает руки.
— Да иди ты к черту, Майя! — выпаливает мне в лицо, разворачивается и уходит.
Смотрю ему вслед и понимаю, что я уже там. На дне своего персонального ада. Одна. Разбитая и потерянная. И я хрен знает, как соберу себя по кусочкам. И надо ли мне себя собирать? "Макс поможет" — возникает в сознании случайная мысль. И следом за ней: "А кто поможет Грубияну?" Не я. Я не смогу, иначе сорвусь. Сегодняшний поцелуй это показал. Я теряю голову рядом с ним и готова броситься в его объятия, хотя встречаюсь с другим… Нет. Вместе мы невозможны. Я не предам Макса из-за глупой привязанности к Саше. Он важнее. Выбор сделан, но почему я не чувствую облегчения? Почему мне так плохо, словно бы я совершила большую ошибку? "Так и есть — подкидывает подсознание — Ты полная дура…"
25. Живой мертвец
Мертв. Я мертв. Отлично помню два выстрела в грудь, что разлились по моему избитому телу последними всполохами боли… А потом удар о землю. Кажется,
Резко пришёл в себя. Дышать было больно, шевелиться невозможно. Меня закопали живьём. Я попробовал пошевелить рукой или ногой, но не чувствовал своего тела. Стиснул зубы и все же попытался собрать пальцы в кулак. Есть. Только что это дало? Я умирал. Медленно и мучительно ощущал, как истекаю кровью.
Земля была влажная. Тяжёлая и рыхлая. Я чувствовал, что её было не много. Меня толком не закопали почему-то, бросили как собаку…
А до этого, я познакомился с её мужем. Точнее, с носками его ботинок. Когда меня привезли на это место и развязали глаза, я сразу же получил пинок в бок. Свалился на бок как подкошенный.
— Олег Антохин — произнес Дилан, с хищной улыбкой, смотря на меня — Понравилось трахать мою жену?
— Да — выдохнул я, понимая, что терять мне больше нечего — Она была просто супер…
Ещё удар куда-то в район почек.
— Твоя жена шлюха. Ко мне какие претензии? — специально провоцирую этого урода — Может я не один у неё был…
Закончить мне не дают избивают уже толпой. Лежу свернувшись, почти не чувствуя ударов.
— Я разберусь с Тессой — обещает мне рогоносец — А ты сдохнешь за то, что тронул её.
Меня насильно заставляют лечь на спину и раскинуть руки в стороны. С трудом открываю один глаз и вижу перед собой перекошенное злобой лицо её мужа. У него в руке пистолет. Он снимает его с предохранителя и целится в меня.
Выстрел оглушает. Один. Второй. Я дергаюсь принимая пули и замираю с закрытыми глазами. Звук затвора камеры. Сделал фото. На память что ли?
Не могу отличить реальность от воспоминаний. Слышу итальянскую речь, но не понимаю ни слова. Я кажется снова пришёл в себя. Пытаюсь открыть глаза, но не получается. По ощущениям меня куда-то несут. Сколько прошло времени? Почему я всё ещё жив? Может это игра мозга и на самом деле я умер?
Не знаю. Не понимаю ничего. Пространство и время потеряны для меня. Тесса. Не дай Бог этот мудак её обидел! Она ведь сбежала от него. Ко мне. Эти мысли держат меня в сознании. Чувствую, как мне на лицо одевают кислородную маску, а потом оглушительный вой сирены скорой помощи окончательно убеждает меня в том, что я жив. Жив. Жив! На радостях теряю сознание окончательно.
*
— Олежек, мальчик мой — голос матери доносится до моего сознания сквозь толстый слой ваты — Пожалуйста, открой глаза… Я знаю, ты меня слышишь. Всё будет хорошо. Ты жив, и это главное.