Кофейня
Шрифт:
Ну, может и не в полном смысле. Но каждый так отчаянно цеплялся за любое напоминание о другом, так отчаянно не хотел отпускать…
Покачав головой, она поднялась и пошла в спальню, испытывая странный душевный подъем, почти эйфорию. Хотя, возможно, это просто нервная реакция на все, пережитое за три последних дня.
Остановившись у встроенного в стену шкафа с раздвижными дверьми, Лена прикусила губу и опасливо положила пальцы на зеркало, имея предчувствие о том, что увидит, когда откроет секцию…
Ее одежда
Ох! Кто-то мог сказать, что он ненормальный.
Но Лена так понимала его.
Взяв чистую кофту, она закрыла дверь. Да так и осталась стоять, рассматривая свое отражение в полный рост.
Беременность и роды изменили ее. Тогда такие изменения мало волновали Лену. Не до того было, как-то. Но сейчас, в свете всего, что происходило в этой комнате несколько минут назад, Лена по-новому взглянула на себя.
И расстроилась.
Нет, она не стала уродиной. И выглядела хорошо. В конце концов, Лена не принадлежала к женщинам, пускающим себя на самотек. Два раза в неделю, насколько это позволяло ее расписание, она ходила в спортзал. Девчонкам часто удавалось вытащить ее на массаж в салон. Но… но…
Что бы там не говорили, беременность не красит женщину, все это обман, чтобы сделать процесс адаптации менее тягостным для девушек. Или, может это только ей так не повезло? Она знала, что у многих не было такого…
Лена провела кончиками пальцев по розовато-белым следам растяжек на животе, которых осталось слишком много, по шраму после кесаревого. Посмотрела на свою грудь, которая стала совсем другой.
У нее поменялась фигура, и спорить тут не о чем. Помимо очевидных следов и рубцов, линия живота, когда-то бывшая совершенно плоской, стала обтекаемой, мягкой. И не спасал ни массаж, ни упражнения, которыми она относительно регулярно тренировала пресс. Ее бедра теперь были шире, потому что кости таза немного раздались.
Лена стала настоящей женщиной, матерью. Ее фигура стала округлой и мягкой, в то время как раньше, она была стройной и подтянутой.
Понравится ли это ему, ведь Леша помнил ее совершенно другой?
Наверное, глупо сомневаться в реакции Леши после того, что прервала звонком его мать. Но Лена сомневалась. А кто не сомневался бы? Да и потом, он ведь не успел ее рассмотреть,… а вдруг, приглядевшись, Леша решит, что ему не нравятся такие изменения…?
Тряхнув голов, она попыталась избавиться от дурных мыслей. В конце концов, себя ей не поменять. И раньше ее тело не было причиной комплексов. Вот и не стоит такую позицию менять. Жизнь покажет.
Отбросив все свои страхи, во всяком случае, на время, она пошла купаться.
Ее мужчины вернулись в начале седьмого.
Лена даже не заметила, что в уме называла их уже так. Но, откровенно говоря, она была чересчур сонная, чтобы беспокоиться о такой стремительной сдаче всех своих укреплений.
Ее разморило еще после ванной, вода в которой была немного горячей, чем следовало, но это тепло оказалось слишком искушающим. Да и усталость последних напряженных дней сказалась, разом навалившись на нее. Потому, Лена постоянно клевала носом, слушая восторженный рассказ сына, который сидел у нее на коленях, о дне в садике, и даже не задумалась о том, что ребенок так хорошо воспринял новость о том, что они пока поживут здесь.
В конце концов, Алексей, все это время наблюдающий за ней, отправил Лену спать, заявив, что той надо много отдыхать.
И она послушалась, решив, что мальчики справятся сами еще один вечер. Тем более, есть им было что. Леша купил кое-какие продукты в ближайшем магазине. Лена не особо присматривалась к пакетам, но колбасу и спагетти заметила. У него самого она в холодильнике обнаружила днем только яйца, кефир, да хлеб с сыром. Даже в этом он не поменялся. Заботился обо всех, только не о себе.
Мысленно пообещав, что исправит это упущение, как только немного отдохнет, Лена позволила Леше увести себя в спальню и уложить в кровать, будто она дитя малое.
Даже поцелуй, которым он коснулся ее губ, ощущала уже через полудрему.
Она моментально уснула, и ей совершенно не мешала их возня и включенный в зале телевизор.
Лена проснулась ночью от беззвучного крика. Все внутри сжималось от боли, а по щекам текли слезы.
Вокруг стояла тишина.
Но Лена знала, что она кричала. Там, во сне. Или, скорее, шептала, не имея сил позвать его так громко, чтобы Леша не уходил…
Подтянув колени к груди, она свернулась в комочек, не желая открывать глаза и смотреть сколько времени. Было темно. И в этой темноте ей хотелось спрятаться от кошмара, который стал таким привычным за последние годы.
Что толку плакать? Он уехал. И никакие слезы ничего не изменят.
Но все равно, несмотря на все убеждения, она не смогла удержать тихого всхлипа.
Пожурив себя в уме и прикусив губу, чтобы не разбудить Лешку, спящего в соседней комнате, она перевернулась на бок и открыла веки, ища глазами будильник, стоящий на тумбочке.
Привычных светящихся цифр электронных часов не было.
Зато, в слабом отсвете уличных фонарей, Лена ошарашенно увидела спящего на соседней подушке Лешу.
Ох!
События последних трех дней медленно проступили в памяти, пробиваясь сквозь остатки кошмара и действие успокаивающего, которое Игорь выписал ей на первые три-четыре дня, чтобы Лена выспалась.
Леша вернулся. И он был рядом…
Прерывистый вздох сорвался с ее губ, когда Лена несмело потянула пальцы, накрыв его щеку ладонью. Кожу легонько заколола щетина на его подбородке. Но ей это было настолько приятно, что захотелось смеяться от счастья.