Кофейня
Шрифт:
День первый. «Суп»
То, что она решила остаться у меня, было не так странно, как опасно. Не скажу, что я боялся ее присутствия, но некий дискомфорт постоянно испытывал. Наблюдал за каждым ее шагом и передвижением, и мне казалось, что ничем хорошим это не закончится. И, как всегда, я оказался прав… Разбитая рамка. В ее руках все становилось потенциальной бомбой, даже книги на полке превращались в безвинные жертвы насилия… Женского пола. Но, благо Господнее, до них она еще не добралась.
Мало того, что это хрупкое беззащитное Божье создание не умело готовить, так ей еще не понравился мой
Пока она заказывала пиццу, я вызвал такси. Не прошло и вечности, как появилось и первое, и второе, с разницей буквально в пару минут. Это совпадение мне было только на руку: как все прекрасно и вовремя.
Я вышел на улицу, но не успел насладиться первой затяжкой дыма, как она забрала портмоне из моих рук. Расплатившись за пиццу, она отправила этого парня в такси со словами: «Видите, какой у меня заботливый и добродушный мужчина? Пожелал, чтобы обратно вас отвезли на такси, в благодарность за вашу бесподобную пиццу». Затем она направилась ко мне и поцеловала в щеку со словами «Пойдем, мой герой». После этих слов я понял, что она не так проста, как показалось на первый взгляд. И палец ей в рот не клади. Вот она…
Женщина…»
Роза была полностью поглощена книгой, сидя на кухне в белом халате. Ее не отвлекали вечные стуки соседей, и только подкуривая новую сигарету, она на доли секунды возвращалась в эту квартиру, чтобы снова ее покинуть. Удивительно, как строки натягивали тонкие струны ее души. Улыбка, удивление, умиление… Каких только эмоций ни скрывало ее лицо! Она была погружена в самую бездну этой маленькой книжечки и с каждой страницей все больше и сильнее пыталась в ней утонуть. Только звук чайника ненадолго отвлек ее… Она аккуратно наливала себе кофе, но ее мысли по-прежнему простирались куда дальше этой маленькой кухни и были куда вкуснее ее горячего латте.
День второй. «Свои порядки»
…То, что ее сумка продолжала лежать на моем рабочем столе, равно как и она сама на моей кровати – было только вопросом времени. Не я затеял эту игру. Ну, что же, посмотрим, сколько ты здесь продержишься. А смотреть можно было вот на что. Уходить она явно не собиралась – это можно было заметить по ее нижнему белью, а точнее, по отсутствию всего, кроме него. Только глаза. Такие невинные… Хитрые глаза. Таких женщин, как она, встречать не доводилось, и поэтому я натягивал улыбку как можно добродушнее и молча принимал ее условия.
Готовить для нее, разумеется, я не стал, предложив ей сходить в кафе на соседнем углу, в сопровождении ее невидимого друга. Нет, конечно, так я тогда не сказал, но подумал именно так. В ответ на мое тонкое и изысканное предложение она вежливо отказалась. Боже, какого ангела небесного ты мне спустил на землю босиком! А крылья, видимо, сгорели, как и ее тосты поутру.
Разбитые тарелки разбудили меня не хуже будильника, но торопиться я не стал, а, напротив, решил просто снова уснуть. Но, как оказалось, ненадолго. Резкий грохот… Встав и набросив на себя белую майку, я направился в кухню. Картина была следующая. Три разбитых тарелки. Перевернутый стол и все, что на нем было. Благо ее ножи были спрятаны: в тот момент, кроме них, я думать ни о чем больше не мог.
– К счастью, – невинно сказала она, собирая осколки тарелок.
– И тебе доброе утро, – натянув улыбку, ответил я.
В тот момент мне уже было не важно, что она существо слабого пола. Я готов был пойти на любые меры, чтобы это «счастье» в моей квартире никогда больше не появлялось. Но с выдохом я отпустил дурные мысли и решил помочь ей, пока она полностью не разгромила мне кухню. Каким образом она перевернула стол, я спрашивать не стал. Держать себя в руках становилось все труднее, а ей, как показалось, легче. Это временно, это всего лишь временно, повторял я себе, собирая осколки тарелок и разбитых чашек. Медленно и глубоко дыша носом, я восстанавливал свою психику – до этого дня я даже слова такого не употреблял, а теперь можно смело садиться на таблетки от нервного срыва. Но она все-таки решилась добить.
– Дорогой, я только хотела накрасить ногти, – безобидно и спокойно начала она. – Только я села поудобнее и положила на стол свои ножки, как он…
Она не успела закончить, на свое же счастье. Сказать, что я был взбешен – значит, не сказать ничего. В таком гневе я себя еще не помнил, более того – осколок, что был сжат с огромной силой в руке, капля за каплей наполнялся жидкостью. Красной. Но это меня беспокоило меньше всего. Ни боли, ни шока я почти не ощущал.
– Ты красила ногти на ногах… на этом столе? – сквозь зубы процедил я.
– Извини, я так привыкла и не хотела, чтобы так получилось… Извини! – в слезах, виновато закончила она.
Актриса из нее еще та. Как ее до сих пор носит на этом свете, ума не приложу! Где же ты, кирпич, когда ты так нужен голове? Выбежав из кухни, она направилась в спальню, оставив меня наедине с этим…
На кухонный стол, на котором я каждый день принимал пищу, она клала свои ноги. Сколько матерных слов я вспомнил в тот момент! Даже тех, что не знал, а некоторые придумывал на ходу. Приведя все в порядок – хотя, какой там порядок! – я обматывал руку бинтом и понемногу приходил в себя, в спокойное состояние, если это можно было так назвать. Это только второй день, а чувствую, что лечиться мне нужно будет месяца два, как минимум, после такого, мягко говоря, стресса.
Я зашел в спальню. Она меня не заметила, но скорее сделала вид, что не заметила. Все-таки не уберег я свои книги, она добралась и до них. Я выдохнул… а на вдохе попытался начать разговор.
– Не забывай, что ты в моей квартире, и будь добра соблюдать мои порядки, – спокойно, но твердо начал я.
Она пересматривала книги, даже не повернув голову в мою сторону. Но, тем не менее, я продолжил:
– Во-первых, никаких «красить ногти на столе». Только не в моей квартире. В ванной комнате – пожалуйста, но только не за ее пределами. Да, кстати, моей бритвой не брить ноги, другие места и даже усы, если они вдруг начнут расти. С этим вопросом уяснили, – твердо закончил я.