Когда бессилен закон
Шрифт:
— А что все это время делал Малиш?
— Просто жрал такое и притворялся, что не смотрит на нас. Но в конце он вдруг подходит к моему столу и говорит: «Все понял?» И я сказал ему: «Ясное дело, приятель. Ты что думаешь, для меня это впервой?»
— Короче, ты сделал работу в воскресенье?
— Да. В воскресенье. Я и Эрни Валенсиано.
— Тоже наркоман?
— Да, мистер, но только он не как я — он не исправился.
— Ответь мне, Джесси. Вот ты один из тех, кто совершили это ограбление. Ты знаешь, чем это тебе грозит?
Он рассмеялся.
— Да ничего хорошего мне не будет,
— Обвинители пообещали тебе смягчить приговор, если ты засвидетельствуешь, что за всем этим стоял Клайд Малиш?
— Да. То есть никто не приходил и не говорил мне это в открытую, но я сам догадался.
— У тебя две судимости, Джесси. Если против тебя выдвинут еще одно обвинение, ты будешь считаться рецидивистом. Ты знаешь, под какую статью это подпадает?
— Ха! — саркастически хмыкнул он. — Любому известно, чего эта гадость стоит. От двадцати пяти до пожизненного.
Я кивнул.
— Двадцать пять — это минимум. А тебе сколько лет, Джесси? Двадцать шесть?
Он закивал так решительно, что едва не запрыгал в кресле. Он, казалось, был счастлив. Мы добрались до той части разговора, которая ему нравилась.
— Но они снимут мне «рецидив», после того как я выступлю со свидетельскими показаниями. Я получу где-то, может, лет десять...
— Это они тебе сказали?
Мерилин раздраженно вмешалась:
— Говори то, что мы тебе велели, Джесси.
Сразу же, будто она нажала кнопку на затылке робота, Джесси выпалил:
— Никакого договора у нас не было. Они ничего мне не обещали.
— Правильно. А как насчет полицейских, Джесси? Они тоже тебе ничего не обещали?
Он обернулся за помощью к Мерилин. Она только пристально на него посмотрела.
— Они сказали, что это поможет моему делу, знаете ли... если я не буду упираться. Они сказали, что им нужен только мистер Малиш. Поэтому, если я хочу облегчить свою участь...
— Они первыми назвали имя мистера Малиша?
Джесси, казалось, был озадачен.
— Похоже, да. А вообще не знаю, может, и я.
Теперь он попросту ломал голову в поисках правильного ответа.
Он взглянул на судебных обвинителей, но Фрэнк смотрел на Мерилин, а та отвернулась в сторону.
— Они знали о бумагах, понимаете, они знали, что эти бумаги были нужны ему.
— Правильно, хорошо.
Видя мой энтузиазм, грабитель повеселел.
— У нас есть эти документы? — спросил я у адвокатов.
— У нас имеется свидетельство доктора, что бумаги исчезли после ограбления, — сказала Мерилин без тени торжества. — И он также засвидетельствует, что в них указывалось на то, что Малиш являлся совладельцем здания, которое использовал в качестве мастерской для переделки краденого. Имени Малиша в документах нет, но это соглашение, имевшееся у доктора, подтверждало, что Малиш вложил туда деньги. После того как мастерская подверглась полицейскому налету, Малишу, естественно, захотелось получить эти документы. Поэтому...
Я просто представил себя присяжным, пытающимся осмыслить все эти выверты. После долгой молчаливой паузы я повернулся и с улыбкой посмотрел на ретивого свидетеля.
— Спасибо, Джесси. Теперь тебе лучше поторопиться домой или куда там еще, где ты будешь в безопасности сегодня вечером.
Он встал улыбаясь и впервые за все время посмотрел мне в глаза. Он решил, что держался наилучшим образом. Улыбка исчезла с его лица, когда Фрэнк Мендиола сказал ему:
— Возвращайся в мой кабинет. У нас сегодня еще много работы.
Грабитель глубоко вздохнул и, выходя из комнаты, оглянулся, ища одобрения. Я улыбнулся, но партнеры-обвинители не пожелали даже взглянуть на него. Когда дверь закрылась, я сказал:
— Ты тянешь пустышку, Фрэнк. Сам я не хотел бы, чтобы моя карьера зависела от такого дела.
Можно было почти видеть, как внутри у него все оборвалось.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что много бы на это не поставил. Я, разумеется, сожалею, что служебные обязанности не позволили мне принять участие в этом процессе. Что у вас есть для подтверждения его показаний?
Это не просто обычная мера предосторожности. В Техасе это установлено законом. Если обвинение основывается на показаниях соучастника, эти показания должны быть подкреплены доказательством участия обвиняемого в данном преступлении.
Фрэнк отбарабанил:
— Мы имеем показания доктора насчет документов. Есть свидетельство кассира ресторана, который помнит, как Клайд Малиш завтракал в то утро вместе с Джесси.
— Могу представить, во что превратит его Джо Уайт на перекрестном допросе. Что еще?
— Мы имеем... ох!
— Самая веская улика, — напомнила ему Мерилин. — Некоторые вещи, похищенные при ограблении, некоторые были обнаружены в здании, принадлежащем Малишу.
— Вот это уже куда ни шло! Во всяком случае звучит неплохо. Что у нас есть, чтобы доказать, что это здание принадлежит ему? Документ?
— Документы слишком запутаны всякими посредническими контрактами и закладными по найму. Но у нас имеется арендное соглашение с подписью Малиша.
Я откровенно поморщился.
— Здание кто-то арендовал?
— Да, но Малиш имел право доступа. Это один из складов самообслуживания, и у Малиша имелись ключи от некоторых его отделений.
Я сидел молча, делая вид, что обдумываю все это. Я дал им возможность понаблюдать за мной.
— Словом, у вас есть следующее, — в конце концов заключил я. Я уже большее не говорил «мы». — У вас имеются Малиш и Джесси — рецидивист и исправившийся наркоман, который, возможно, скажет что-то из того, что было предложено ему полицейскими, дабы он не угодил в тюрьму в третий раз за свою короткую жизнь. Вы имеете доказательство, что оба они однажды утром оказались в одном ресторане, и Малиш сказал Джесси два слова по пути к выходу. У вас есть заявление жертвы ограбления, где говорится о пропаже документов, которые нужны были Малишу, но самих этих документов у вас нет. Вы имеете свидетеля, отдавшего эти бумаги — нет, какие-то бумаги, потому что их содержания он не знает, — кому-то другому, но не Малишу. И последнее: у вас есть некоторые из похищенных вещей, обнаруженных в здании, которое, возможно, принадлежит Малишу, но арендовано кем-то другим. Я ничего не пропустил? В таком ли состоянии находилось дело, когда я собирался вести его? Не потеряли мы какого-то свидетеля или что-то еще?