Когда бета рычит
Шрифт:
Арабелла билась на кровати, изнемогая от страсти. Хейдер удерживал её бедра, доставляя удовольствие. То входя, то выходя, он просовывал пальцы, чувствуя, как она сжимается вокруг них, как стенки влагалища пульсируют от жара и напряжения.
Он поглаживал быстрее. Быстрее. Быстрее…
Она достигла оргазма. Арабелла застыла в идеальной дуге, из-за которой её спина оторвалась от кровати, всё тело стало одной напряженной плоскостью. Оно содрогалось, когда его сотрясали волны блаженства. Её крик был пронзительный. Громкий. Беззастенчивый.
Он
У него было лишь мгновение, чтобы вскочить на ноги и накинуть одеяло на Арабеллу, прежде чем он столкнулся с рычащей львицей, чей рев «Умри, волк» сменился на «Упс. Ошибочка вышла».
С ухмылкой на губах Луна помахала рукой на прощание и сбежала.
Хейдер почти кинулся за львицой, но был остановлен… смехом? Он развернулся лицом к его источнику. Арабелла хохотала, причём совершенно неудержимо.
Скрестив руки на груди, он старался казаться суровым.
— Я не вижу в этом ничего смешного.
— Это потому что ты не видишь выражения своего лица.
Он ходил бы с таким выражением хоть каждый день, если бы это означало слышать её смех. Также он бы с легкостью привык видеть её такой каждый день. Чёрт возьми, она выглядела восхитительно. Несмотря на простыню до шеи, Арабелла до сих пор являла собой идеальную картину головокружительного оргазма с её взъерошенными волосами, распухшими губами и всё ещё раскрасневшимся лицом.
«Хочу прижаться».
Не просто мысли льва, который хотел заползти в постель к Арабелле пообниматься. Ему пришло в голову, что несвоевременное вмешательство украло у него последний момент. А также продемонстрировало одну из самых раздражающих привычек прайда. Вмешиваться, пусть даже из лучших побуждений.
— Прости за то, что нам помешали.
Её губы дрогнули.
— И часто это случается?
Солгать или нет.
— К сожалению, да.
В прайде частную жизнь не особо уважали. Они были одной большой семьёй. Каждый считался себя в праве вмешиваться. И часто вспыхивали драки. Встречи и праздничные застолья всегда становились событием, требующим несколько аптечек первой помощи.
Хорошо, что они имели несколько львов-оборотней в полиции, чтобы сгладить любые жалобы на беспорядки.
Замки ничего не значили. Как и стук в дверь. Стоило ли удивляться, что кто-то ворвался сюда, потому что он заставил Арабеллу кричать слишком громко? И, да, этот пикантный факт сделал его немного самодовольным.
По правде говоря, ему следовало бы поблагодарить Луну за её усердие. Похоже, она приняла Арабеллу как часть прайда, и если так, это означало, что она будет её защищать.
Но кто защитит его бедные обиженные яйца от его малышки?
Арабелла пальцем поманила его к себе. Забраться обратно в постель и попытаться отвлечься от мыслей о погружении своего твердого члена в её сладость, или принять действительно холодный грёбаный душ — в то же время давая работу рукам, чтобы сдержать свое обещание не требовать секса с ней, прежде чем она будет готова?
Он
Прозвучало ли это «Ох-х», вырвавшееся у него, когда она прижалась к нему, очень мужественно? Нет, и его кот тоже не очень-то поддерживал, плюхнувшись на спину, подняв лапы вверх, высунув язык и притворившись мертвым.
Чёртовски смешно.
Но это правда. Это может убить его, когда Арабелла так близко, а он пообещал не настаивать на близости. Но как он мог отказать, когда она спросила:
— Ты будешь спать со мной и избавишь от кошмаров?
Когда её ягодицы прижались к его паху, он издал скорбное второе «Ох-х», но использовал эту пытку как укрепляющее упражнение, всё время думая: «Моя женщина, моя», — пока держал её в своих объятиях.
Глава 16
Как приятно.
Больше, чем приятно. Просыпаться в объятиях мужчины, с которым чувствуешь себя защищено, а не напряженной и раздраженной, оказалось удивительно.
Хейдер великолепен.
Какой мужчина откажется от своего удовольствия, хотя наверняка чувствует её сексуальный интерес? Хейдер так сделал. Хотя он мог бы позволить своей очевидной эрекции потереться об неё, но не стал делать ничего подобного.
Ничего.
Совсем.
Он не давил на неё, идиот. Однако он действительно мучился от того, что могло произойти. Её разум не помогал, вспоминая наслаждение, которое он ей подарил. Наслаждение, которого хотелось ещё много раз, потому что единственный оргазм от его рук действовал как наркотик. Получив его, она захотела большего.
«Я хочу Хейдера».
«Он наш».
Отклик в душе перестал удивлял Арабеллу так сильно. Казалось, какая-то дремлющая часть её существа зашевелилась. После стольких лет ей просто нужно набраться терпения. Дать своей волчице время вылечиться и привыкнуть.
Темнота в комнате противоречила красному сиянию цифр на часах.
— Как так вышло, что в семь тридцать утра такая кромешная тьма? Обычно я вижу прекрасное утреннее солнце.
От поцелуя в затылок у неё по спине пробежала дрожь. В отместку она поерзала, вознагражденная стоном, когда горячий, как расплавленная сталь, член прижался к её попке.
— Вчера, когда мы были на ранчо, я велел повесить плотные шторы.
Она замерла. По какой-то причине предположение Хейдера, что он будет спать с ней, задело Арабеллу. Неужели она так предсказуема? Неужели ничему не научилась? Хуже того. Он угадал правильно.
Они спали вместе, и хотя у них не было секса, она определенно позволяла ему свободно обращаться со своим телом.
«Чёрт, я бы занялась с ним сексом, если бы он на меня надавил».
Но дело не в этом. Как он смеет быть настолько самонадеянным, что заранее предвидит то, что должно произойти естественным образом со временем, когда мужчина и женщина лучше узнают друг друга?