Когда Бог был женщиной

Холина Арина

Это было очень-очень сложно. Техника, требующая невероятной сосредоточенности и просто невозможного внимания к деталям — тембру голоса, интонации, количеству вопросительных предложений…

Алиса перебирала различные варианты мщения, когда вспомнила, чему ее учила Елена несколько месяцев назад. Они тренировались недели две, не меньше, каждый день, прежде чем Елена вздохнула и сказала: — Ну, ладно, без практики лучше уже не будет…

И вот она, практика!

— Если у тебя есть враг, — говорила Елена на первом занятии, — ты можешь послать ему болезнь, можешь навредить его работе, можешь разлучить с возлюбленными — все это просто, как компот, но если ты хочешь изящно, без грубых приемов, элегантно и высококлассно отомстить, то, дорогая,

поссорь его с самим собой. Внушай ему сомнения, бей по самому дорогому — его Я, разрушай систему ценностей, и он будет повержен. Главное тут — найти болевые точки, а они будут спрятаны, но доберись до них — и торжествуй!

Елена учила Алису наблюдать не за словами и поступками, а видеть ткань человеческой души. Обычные люди называют это аурой, но аура — это состояние мгновения, настроения и обстоятельства, а душа — нечто постоянное, то, чего человек и сам не осознает.

Алисе нужно было лишь увидеть то, о чем Таня забыла — то, что спрятала в глубине, в тайной комнате, комнате страха, куда заглядывала, ища спасения, и откуда бежала в ужасе, потому что ой как не хотелось ей знать о себе правду. В тайной комнате ее ждала маленькая несчастная девочка, которая не знала, как жить, не знала, как противостоять несправедливости и защитить себя чем-то кроме толстых стен и надежных замков. Она была в ловушке, но не хотела в это верить, а Алиса вывела ее к дневному свету, познакомила с жизнью, к которой та была не готова. И у Алисы на глазах стерва Таня превратилась в беззащитное существо, которое снова оказалось в растерянности, так как ей еще только предстояло заглянуть в глаза той маленькой девочке, которую держали столько лет под замком, и ответить на вопрос: «Почему?». Ей придется принять, что ее религия — мошенничество, что у ее идолов — ноги из песка, и она сама, которая большую часть жизни занималась самообманом и достигла в этом таких высот, что падать, увы, будет больно. Сомнения в ее душе росли, как бамбук — и ввысь, и вширь, они рвали душу и вынести это мог лишь только очень сильный человек. Хотелось надеяться, что Таня такая. Правда, Алиса на всякий случай старалась не переусердствовать.

Пройдет неделя, месяц, и острая депрессия завладеет Таней, и она уже во всем усомнится и уйдет от Вити, который будет ждать этого с нетерпением. Но добрая Алиса оставила подсказку, и если Таня сделает правильные выводы, то обратится к ней — и ей помогут. «Мы несем ответственность за тех, кого заколдовали», — вспомнила Алиса, и это было так.

Она уже собиралась уйти, когда заметила его. Сеню. В обществе двух смуглых молодых людей и аж трех красавиц. Какой же он… привлекательный. Ну, почему, почему он такой гад?! За что?

Алиса подошла поздороваться и быстренько наложила заранее подготовленное проклятие. Посмотрим, что будет, когда он выгонит вот эту смешливую брюнетку! Интересно, скоро он догадается?

Алиса побыстрее выбралась на улицу — ее распирало! Она чувствовала свою силу, чувствовала, что природа ей поддается, что она становится ее частью — элементом стихии, чем-то непредсказуемым и грозным (для тех, кто ее не понимает), и, наверное, именно в этом и был высший промысел — ощущать себя с миром единым целым. Поэтому ведьмы и вызывают дождь, насылают засуху, ураганы: природа им не подчиняется — она с ними дружит.

Глава 14

Алиса блаженствовала. Было так приятно устроить пикник у пруда, который нашла Фая (пруд располагался в двухстах метрах от дома Алисы, но той и в голову не приходило, что можно прогуляться через лес и обнаружить эту красоту).

Был дивный осенний день — очень теплый, сентябрьский, и листья еще не пожелтели, и солнце пригревало, и покрывало было мягким, шелковым, а уж бутерброды казались просто невероятно вкусными, и время растворилось в пространстве — часы и минуты были наполнены не таким, как обычно, смыслом, потому что не нужно было ничего делать, спешить — надо просто сидеть на берегу и наслаждаться.

Дела

пошли. Клуб работал без нее — она только писала программу на неделю и объясняла, как все организовать. Ну, и являлась с «ревизией» — то есть приводила друзей и на себе проверяла, не халтурят ли подчиненные.

У нее завелись деньги. Такие большие деньги, что Алиса могла бы не заниматься сексом — одно воспоминание о банковском счете вызывало оргазм. Они арендовали помещение рядом с клубом и сделали там рыбный ресторан — обалденный, Алиса только там и ела, а при нем — кондитерскую и кулинарию, службу доставки на дом и булочную. Выкупили весь первый этаж соседнего дома и теперь там был гастрономический бутик — причем дешевле, чем «Фаушон», так что жители окрестностей тоже там много чего покупали. Вся эта еда приносила баснословные деньги — едва ли не больше, чем клуб, и очередь выстраивалась на неделю, тем более что коктейль «К черту любовь!» пользовался славой — после него не было похмелья, а кто хочет иметь похмелье наутро после удачной вечеринки? Новиков уже пытался купить рецепт, но ему вежливо отказали.

— Слушай, Лиза, а ты не лесбиянка? — брякнула Фая, которая развлекалась тем, что сначала напивалась белым вином, а потом окуналась в ледяную воду, трезвела и опять напивалась. Сейчас она была на грани купания, поэтому ляпнула какую-то дичь.

Лиза удивилась.

— А почему ты спросила? — она как-то странно взглянула на Фаю.

— Ой… — расстроилась та. — Просто ты никогда не рассказываешь о мужчинах. У тебя есть кто-нибудь?

Алиса сделала строгое лицо, но мысленно восхитилась подругой. А ведь правда! Они целыми днями обсуждают мужчин «вообще», мужчин «в частности», старых любовников, новых любовников, чужих любовников, а Лиза — никогда. Конечно, они много общаются — говорят о делах, о ведьмах, о заклятиях и проклятиях, о шмотках, обо всем — кроме мужчин. То есть Лиза не говорит. Но так как все остальные только об этом и треплются, то кажется, что и Лиза тоже. В этом весь подвох.

Все это казалось настолько важным, что Алиса порадовалась за себя — какая легкая и красивая у нее жизнь. Никаких глобальных проблем, ни политических страстей, ни денежных затруднений — только мужчины, удовольствия и Недели высокой моды — в качестве ежеквартального стресса. Возможно, в следующем месяце она купит новую квартиру. Если эту продать, можно найти что-нибудь восхитительное на Чистых прудах или на Остоженке — как раз через месяц у нее будут деньги на ремонт (а ремонт должен быть по высшему разряду), так что впереди новые проблемы — где найти кафель мечты, и непьющих рабочих, и надо ли покупать четырехместную джакузи, или двухместной достаточно… Ремонт — это кайф, тем более, за всю жизнь Алиса не прошла ни через один, и мысль о том, что у нее будет своя квартира, свой ремонт, возбуждала ее, как новый роман.

— Я… — Лиза замялась. — Не лесбиянка.

Она была смущена! Реально, даже порозовела — и это всех удивило. Лиза никогда не казалась женщиной, которую можно смутить.

— Мы не против! — заявила Марьяна. — Мы дамы современные, без предрассудков.

— Да я и не… думала… что… — промямлила Лиза. — Просто вы такие раскрепощенные, а у меня уже десять лет один парень.

— Да ладно?! — ахнула Марьяна.

Фая убежала купаться — подробности об «одном парне» она хотела услышать на трезвую голову, а Алиса, наоборот, подлила себе вина и под шумок ухватила последний эклер.

— Ну, да… — кивнула Лиза.

— Слушайте! — Алиса расхохоталась и долго не могла успокоиться. — У Лизы такой вид, словно она призналась, что спит с шимпанзе, а на досуге устраивает оргии на могилах, а на самом-то деле у нее просто десять лет один парень! Ох, ну, мы извращенки!

Вылезшая из пруда Фая села рядом с Лизой, приложила ладони к щеками и очень грустно спросила:

— Как же ты, бедненькая?

За что схлопотала пендель от Алисы.

— Ладно, кто он? — улыбнулась Марьяна. Видимо, так она рассчитывала подбодрить Лизу.