Когда боги играют
Шрифт:
– Невероятно.
– И я о том же.
– А если предположить, что Хранителю доверять нельзя...
– Что так, что эдак, - Гладиатор скрестил на груди руки, - нам придётся самим позаботиться о себе.
– Верно, - Султан кивнул.
– Но прежде я хотел бы показать вам ещё кое-что.
Перед открытием телепорта Султан трижды перепроверил конечную точку. Предосторожности оказались излишни: в темной комнате, куда перенеслись три иерарха, никого не было. Три источника света почти синхронно взметнулись в воздух, освещая просторное помещение и ряды статуй вдоль стен.
– Храм идолов, - прошептал Ваятель, - зачем мы здесь?
Вместо ответа Султан поманил их к одной из статуй, приблизил светящийся шар к её лицу.
С деревянного пьедестала, словно смеясь над их недогадливостью, на магов смотрела Каире.
Дэниел черным ястребом стремглав мчался прочь от проклятой площади.
– Старик, ты убьешь себя, - Чья-то сильная рука перехватила топор. Не в силах сопротивляться, Дэниел разжал пальцы и устало опустился на пол. - Ну-ну, все будет хорошо, - те же сильные руки помогли старику подняться. Сквозь затуманенный взор Дэниел различил знакомые черты... Вольный, Аркан! Но...
– Ч-что ты здесь?..
– Тихо, тихо, всему свое время. У судьбы свои пути. Идем.
Вольный отвел - скорее даже отнес - Дэниела в его комнату и усадил на стул. Кто бы то ни был, он был прав, когда писал, что Хозяину нужна помощь. Но что может сделать он, охотник, чем может помочь - он же не мастер заглядывать в человеческие души. Какое-то время они сидели молча. Наконец, Вольный вздохнул:
– Дэниел, послушай... Я не знаю, что случилось... Но так не годится. Так нельзя. Жизнь - она дана тебе такой, какой она есть... И бежать от себя - ну, это бесполезно. Магия - это часть тебя, часть твоей жизни. Эх, я не мастер говорить такие вещи... Ты пойми, в тебе нет ничего плохого - изначально человек не может быть ни хорошим, ни плохим - ты сам создаешь себя. Просто есть ты, и магия - это тоже ты, и ты можешь сделать с ней то, что захочешь. Но отказаться от нее - это... Это все равно, что потерять часть себя. Ну равно как ослепнуть в одночасье. Ну сам подумай. Куда это годится - жизнь наградила тебя таким даром - ты можешь сделать столько хорошего, ты сделал столько добра - а теперь ты просто так вот бросаешь этот подарок, словно он ничего не стоит! Подумай о тех, кому ты сможешь помочь, о тех, кому ты нужен - такой, какой ты есть. Пара неудач, десяток огорчений - да разве ж это может сравниться с бесчисленными минутами радости, радости от того, что ты сделал кого-то счастливым? Нет, Дэниел, магия не может нести зла - магия в тебе никогда не причинит зла никому - потому что ты управляешь ей. Просто слушай свое сердце - оно все знает. Иногда разум творит странные вещи... Но сердце - оно не ошибается. Всегда есть люди, которые нуждаются в тебе, пусть ты об этом еще не знаешь... Ну, разве ты не чувствуешь? Люди, которым ты можешь помочь... Зачем ты уничтожаешь себя? Почему? Ты же так нужен в этом мире - раз тебе дана твоя жизнь, значит, нужен...
Выдернув окровавленный клинок, Монах резко обернулся, глядя Султану прямо в глаза. Глухой удар тела о камень лишь подтвердил то, что они уже знали между собой - Архивариуса больше нет. Спустя секунду, Султан исчез в мерцании телепорта.
Словно не замечая темной лужицы крови, собирающейся у его ног, Монах наклонился к телу и вытер клинок о полы одежды поверженного мага. Убрав оружие, он выпрямился и сложил руки, словно в молитве. Непостижимым образом тело начало погружаться в землю, унося за собой одежды, драгоценности и артефакты - все, что только было у Архивариуса. Когда, наконец, тело полностью скрылось и лишь криво торчащие камни напоминали о захоронении, Монах медленно растаял в воздухе.
Появился он далеко к северу, посреди заросшего яблоневого сада. Уже и здесь чувствовалось приближение зимы - старые деревья тянули к серому небу свои крючковатые ветви, и лишь кое-где упрямый листок, уже потемневший, все еще цеплялся за свое дерево, не желая подчиниться ходу времени. Тесса обернулась, услышав за спиной шорох одежд.
– Теперь ты свободна.
Сумасшедший угар битвы, наконец, покинул Монаха, но вместо облегчения на него навалилось новое ощущение - боль. Огненной полосой она обжигала его, словно кто-то приложил к его телу раскаленный прут; все тело казалось неестественно легким, немного кружилась голова... и только нестерпимая полоса боли пронизывала его насквозь. Как-то растерянно Монах опустил глаза: от самой груди его одежды были разодраны и пропитаны кровью, даже на почти черной ткани явственно проступали багряные разводы... С пугающей беспомощностью он чувствовал, как реальность, покачиваясь, ускользает от него, боль словно растворяется в этом чувстве...
Побледнев, Монах внезапно скользнул на землю - Тесса едва успела подхватить его. Повинуясь скорее какому-то внутреннему инстинкту, нежели зову хозяйки, рядом появилась белая лошадь, подставила широкую шею, помогла дотащить человека до крыльца. Усадив Монаха на деревянные ступени, Тесса благодарно взглянула лошади в самые глаза:
– Никого не пускай.
Теперь надо осмотреть рану. Если, конечно, это можно назвать раной - начиная от нижних ребер и, кажется, до колена одежда и кожа превратились в кровавое месиво, сквозь которое на бедре чуть белеет кость. Магический ожог - Тесса узнала сразу же.
Семь лет назад она была обычным ребенком. Как все, она бегала босиком по траве, смеялась, играла со сверстниками, обнимала мать. А потом эта жизнь закончилась. Однажды в деревню пришли странные люди. Они заходили в дома и забирали всех - мужчин, женщин, детей... Тесса пыталась бежать, но бежать было некуда. Все, что было дальше, слилось в страшном водовороте дней - ее заперли одну в крошечной каморке, куда дневной свет проникал сквозь оконце такое узкое, что Тесса с трудом могла просунуть туда руку; иногда за ней приходили какие-то люди, и вели ее куда-то, и что-то делали вокруг нее; вскоре все происходящее стало ей безразлично. Тесса не следила за ходом времени - больше всего ей хотелось умереть. И тогда ее спасением стала птица. Не больше воробья, эта птичка села на окно и удивленно пискнула, осматриваясь. Тесса сидела, затаив дыхание, боясь спугнуть это чудо, разглядывая каждую линию, каждое перышко. После этого дня Тесса стала оставлять крошки на окне, и птичка стала прилетать к ней каждый день. А затем Тесса почувствовала, что может покинуть свою маленькую тюрьму: достаточно было лишь представить, что птица несет ее в себе, и вот она уже летит - порхает по двору, прыгает с ветки на ветку, подбирает крошки с земли...
– самым тяжелым было возвращение, когда Тесса открывала глаза и снова видела вокруг каменные стены и крошечное окошко, а за ним был весь мир, такой большой и такой прекрасный...
Тесса вырвалась из своей тюрьмы благодаря простому совпадению.
Магия... Она всегда причиняла боль. В тот день Тессу впервые вывели из ее маленькой каморки. Вот она стоит во дворе, по обе стороны - охраняющие ее маги, следят, чтоб не сбежала, конечно. Перед ней - подросток, не более 12 лет... Он смотрит на нее, и взгляд его, холодный, жестокий, такой, будто смотрит на вещь, равнодушный. "Она не выдержит", - пренебрежительная ухмылка, - "Привели бы кого получше"... Вот она все еще стоит, а паренек перед ней закрыл глаза и, раскинув руки, ждет. Смутно накатывает ощущение опасности, смертельной, невероятной, но маг справа до боли сжал ее плечо, и она продолжает стоять. "Довольно, начинай передачу", - это, кажется, маг слева... Мальчишка собирает руки перед собой, и Тесса вдруг осознает - в его руках магия. Невидимый поток устремился к Тессе. Магия ударила в грудь, пытаясь пробиться внутрь, тело сковал ужас, а сила свивалась в твердую нить. Тесса уже чувствовала, как магия ломает ее жизненные потоки, оплетает их, убивает... В отчаянии она бросила Зов, призыв о помощи, клич в никуда. И - о, чудо - крошечным вихрем взметнулась перед ней ее Птичка. Рванулась к ее груди, наперерез потоку силы... Миллионами ярких искр вспыхнула магия, разметав всех, стоявших вокруг. "Беги" - услышала Тесса сквозь боль безмолвный крик, последний крик ее Птички. И она побежала, завернула за угол, обошла какую-то избушку... К месту взрыва, что-то крича, сбегались люди, маги... Сейчас они будут искать ее, но Тесса продолжала бежать.
Перед высоким забором среди бела дня она будет видна, как на ладони. Но здесь, недалеко, Тесса помнила из своих полетов с Птичкой, была канава, закрытая каким-то хламом. Туда, в укрытие, подальше от посторонних глаз, она и нырнула, забившись в темный уголок, словно мышь. Потом ее действительно искали. Не маг, она словно растворилась в энергетическом поле взрыва - что толку раскидывать здесь сети поиска, все насквозь пропиталось силой. И ее начали искать иначе.
Когда сердце бьется, словно безумное, мгновения кажутся вечностью. На самом деле, не прошло и десяти минут, как где-то позади послышался звонкий лай. Собаки. Они решили бросить на ее поиски собак. Псы легко взяли след и сейчас они будут здесь, сейчас они найдут ее. Новая волна страха охватила Тессу. Собак было всего две. Опустив головы к самой земле, они рысцой бежали к ее укрытию. "Пожалуйста, не надо, не выдавайте меня", - еще не понимая, на что она надеется, Тесса взмолилась собакам. "Милые, хорошие, ну пожалуйста..." Слезы бежали по ее щекам. На мгновенье собаки замедлили бег, остановились в паре шагов от канавы, закрутили носами так, словно потеряли след, и, наконец, двинулись к забору, явно указывая на то, что их добыча каким-то невероятным образом преодолела эту преграду.