Когда боги закрывают глаза
Шрифт:
Ага, все же заявление для прессы сделают коллеги с Петровки, 38, то есть полицейский пресс-центр. Как же это понимать? А так, что столичная полиция озвучит лишь известные ей факты о «спасении пострадавшего и проверке данных о предполагаемом нападении на группу экстремалов»… ну, скажем, алкоголика-бомжа.
– Ага, начинается цирк, – прокомментировал увиденное Август Долгов. – Теперь замять уже не удастся.
Кате показалось, что он даже доволен вот таким развитием событий.
Третье необычное обстоятельство заключалось
– Ты сейчас езжай домой, у тебя выходной. Поспишь, и смотри весь день телевизор, слушай, потом составишь для меня короткую информативную сводку о том, что по телевизору об этом болтают. Все зафиксируй – все слухи, все сплетни, все интервью, а лучше запиши для меня. То есть займись наконец-то своими прямыми обязанностями сотрудницы пресс-центра.
Вместе они доехали лишь до Ховринского УВД, после этого Гущин и Август Долгов пошли к местному начальнику обсудить итоги прошедшей ночи и поделиться впечатлениями.
А Ева Ершова сказала Кате:
– Кофе хочу, просто дохну без хорошей дозы кофеина.
Полковник Гущин предоставил им свою машину – домой отвезти, но Катя попросила отвезти их до ближайшего «Старбакса» или «Шоколадницы» – любого кафе, где примут в пятом часу утра измазанных известкой, ошалевших от приключений девиц, одна из которых в самодельных «балетках» – каблуки-то оторваны, а вторая хотя где-то украдкой в Ховринке и успела избавиться от своих допотопных бигуди, но все еще никак не может расстаться с косынкой-тюрбаном, съехавшим на затылок.
Водитель Гущина довез их до «Старбакса».
О, ванильный латте в пятом часу утра!
О, чашка горячего эспрессо!
Кто не пил кофе вот так после ночи страха и тьмы, тот не жил на белом свете!
– Я смотрю, вы больше не чихаете совсем, Ева, – сказала Катя, утопая в мягком старбаксовском кресле за столиком у витрины, глазеющей на только-только просыпающийся город. – И аллергия ваша закончилась.
– Сама удивляюсь. И вообще я не представляла, что это дело будет вот таким.
– Я тоже. Я и сейчас мало чего себе представляю. Что мы видели? Напуганных ребят, одного упавшего в колодец. Но на той стройке, думаю, несчастные случаи не редкость.
– Не забывайте – двое из этих ребят воевали в «горячих точках». Поправьте, если я что-то не так поняла.
– Нет, Ева, вы как раз все верно поняли. Это важная деталь.
– Вы ведь криминалистику изучали, наверное? Есть в криминалистике понятие – надежный свидетель?
– Есть. И в криминалистике, и в ходе следствия. А я вас тоже спросить хотела, как специалиста. Аммиак, ну, вонючка – это что такое?
– Азотисто-фосфорное соединение.
– А попроще?
– Продукт жизнедеятельности, натуральная органика.
– А еще проще? Совсем просто?
– Иногда дерьмо так пахнет, гуано.
– Гуано?
– Дерьмо, отходы жизнедеятельности биоорганизма.
Катя подавилась ванильным латте. Закашлялась – ну совсем как тогда полковник Гущин.
– Ева, вы поверили в то, что они нам рассказали? – спросила она, отдышавшись.
– А вы?
– Я нет, – быстро сказала Катя. – Но я… мало ли, я и ошибаться могу. Вы специалист, вы поверили?
– Я верю в то, что мы пока не знаем, с чем мы имеем дело, – сказала Ева. – Но, учитывая всю совокупность данных – показания очевидцев, материальные улики, – явно с чем-то живым.
Катя отметила тут четвертое обстоятельство: ее коллега снова изъясняется скорее как юрист, а не как биолог-ученый. «Улики», «показания очевидцев».
– Ева, вы смотрите передачу «Час суда»? – спросила Катя.
– Смотрю, просто тащусь иногда, до чего же интересно, я вообще обожаю все это – детективы запоем читаю, скачиваю в Интернете. Вот это жизнь, не то что у нас скукота. А что?
– Ничего, так просто, – Катя улыбнулась: вот и отгадка.
– Я, наверное, поэтому и дала своему научному руководителю согласие помогать в этом деле полиции. Только мне кажется, судя по тому ажиотажу, который начался, это дело за полицейские рамки уже вышло.
– Они, ну, эти ребята-экстремалы, описали то, что они видели, как нечто «красное, лоснящееся». Я сразу ваших голых землекопов вспомнила. А не может такого быть, что какой-то из ваших питомцев сбежал, вырос до больших размеров и разгуливает теперь по заброшенной стройке?
– Они у нас все на учете, вся колония, знаете, сколько этот проект стоит?
– Но когда они нам рассказывали о том, что видели…
– Я так поняла, что Август Долгов связывает это наше ночное происшествие с тем нападением у аэродрома. И с тем вскрытым контейнером, который вы там нашли.
– Это так далеко от Ховрина, – сказала Катя. – Я тоже так подумала, но постаралась как-то на этом пока не зацикливаться.
– А, ну да, вы же не поверили ребятам, – усмехнулась Ева Ершова и пошла к стойке заказать себе новую порцию крепчайшего эспрессо.
Потом они расстались – каждая поехала по своим делам. Катя, например, использовать свой выходной – спать, а затем приклеиться к телевизору, смотря репортажи о Ховринской больнице.
И она была сражена обилием этих репортажей. В каждом выпуске новостей снова и снова эта тема. Катя увидела, как по телевизору мелькают «экстремалы» – дочь вице-губернатора Вера, тот паренек, что был с ней, Данила Клочков, еще две девушки, которых она видела в Ховринском УВД (Пастушки), и бойфренд одной из них, оказавшийся сыном российского посла в Германии. У двух пареньков (рязанских молодоженов) центральные каналы брали интервью о том, как они «спасли дочку губернатора Подмосковья» – эта путаница уже несколько раз повторялась в эфире, видимо, телевизионщики считали, что так «горячее».