Когда играют дельфины…
Шрифт:
— Да, — согласился Страхов и, обернувшись к Вяльцеву, добавил: — Вы разрешите нам еще раз осмотреть помещение для приборов?
— Милости прошу. Вся станция к вашим услугам…
— Благодарю. Кстати, профессор, ночью на станции остаются только дежурный сотрудник и вахтер?
— Как правило, да.
— Дежурный сидит, вероятно, за своим столом напротив щита с сигнальными аппаратами?
— Совершенно верно. Во всяком случае он должен там сидеть.
— В подвал ему незачем спускаться?
— Абсолютно незачем. Все управление приборами сосредоточено на щите.
— Очень хорошо. И последнее: в эту маленькую комнатку с люком, в ваш «чуланчик», можно пройти из коридора?
— Пройти-то можно, но дверь там постоянно заперта.
— А у кого ключи от нее?
— В столе дежурного вахтера, возле входной двери.
— Спасибо, Игорь Сергеевич. Пойдемте, капитан.
Офицеры вошли в «чуланчик». Майор плотно прикрыл
— Обратите внимание, Тимофеев. Странные хозяева у этой комнаты. Пол натерт, как в банкетном зале, а шкафы не протирали, наверное, с месяц.
Страхов спустился в подвал. Пробыл он там не менее получаса. Наконец в люке показалась его голова.
— Дайте кусочек бумаги, — попросил майор.
Тимофеев вырвал листок из записной книжки.
Страхов свернул из него аккуратный пакетик и положил туда маленький темно-серый комок.
— Больше здесь делать нечего, — сказал он, опуская люк. — Я возвращаюсь к себе. А вам задание — выяснить, какую обувь носят все без исключения работники станции (профессора я, разумеется, в виду не имею), кто убирает эту комнату и не была ли за последние дни нарушена очередность дежурств научных работников станции и вахтеров. Ясно? Как только что-нибудь узнаете, доложите мне.
Прощаясь с Вяльцевым, майор просил его никому не говорить о показаниях сейсмографа и о том, что следствие направлено по новому руслу.
— Думаю, не позже чем завтра утром я смогу назвать вам имя похитителя таинственной сейсмограммы, — сказал он.
— Но кого же вы подозреваете, Алексей Иванович? — воскликнул профессор.
Страхов рассмеялся.
— Помнится, когда вы говорили о непонятных колебаниях земли, вы заявили, что ученые предпочитают не делать скоропалительных заключений. Так же поступаем и мы, Игорь Сергеевич. До завтра…
Конец «Урагана»
Профессор Вяльцев был явно недоволен. Поднимаясь по лестнице в кабинет Страхова, он был уверен, что узнает имя похитителя сейсмограммы и все разъяснится. Однако случилось иначе.
— Должен вас огорчить, Игорь Сергеевич, — встретил профессора майор, — сегодня я вам не смогу еще сказать ничего определенного. Не буду скрывать, что преступника мы нашли. Но принято решение временно оставить его на свободе, установить за ним наблюдение и выяснить, с кем он связан. Короче говоря, один враг должен навести нас на след остальных. Ваш заместитель, разумеется, ни в чем не виноват. Кстати, вы знаете, вчера вечером к нему вернулось сознание…
— Что же вы молчали до сих пор? — просиял Вяльцев. — Я сейчас же поеду к нему.
— Пожалуйста, я с удовольствием выпишу вам пропуск…
— Простите, майор, какой пропуск? Разве в больницу нельзя пройти без пропуска?
— Рочев переведен в военный госпиталь, Игорь Сергеевич.
— Почему? — удивился профессор.
— Постараюсь вам объяснить. Дело в том, что о невиновности Рочева пока известно только, нам с вами и офицерам моей группы. Остальные уверены в обратном. Необходимо укрепить их в этом мнении. Таким образом, враг будет рассчитывать, что мы пошли по ложному следу. Надеемся на вашу помощь, профессор.
— Что же я должен делать?
— Вести себя так, будто вы уверены, что Рочев виновен в пропаже сейсмограммы. Это первое. И второе: скажите при случае двум-трем вашим сотрудникам, что Николай Федорович до сих пор без сознания и на выздоровление врачи не надеются. Я понимаю, что это нелегко, Игорь Сергеевич, но это нужно. Обещаю, что такое положение продлится недолго.
— Хорошо, Алексей Иванович, я сделаю так, как вы говорите, но не просчитаетесь ли вы, оставив на свободе опасного преступника?
— Не беспокойтесь, — улыбнулся майор Страхов, — нам будет известен каждый его шаг.
Профессор ушел…
В этот вечер Страхов говорил по телефону с большим приморским городом. Придерживая Трубку плечом, майор торопливо записывал слова своего далекого собеседника, изредка переспрашивал его и продолжал писать. — Следовательно, Солдатов в вашем городе прописан не был? Хорошо. И на нефтебазе не работал? Никогда не было Солдатовых на нефтебазе? Очень хорошо. Спасибо. Позже Страхов говорил еще с двумя городами. Все новые и новые листки исписанной бумаги ложились перед уставшим майором. Теперь уже не только группа Страхова принимала участие в расследовании «Дела „Ураган“». К ней присоединились десятки людей в разных концах страны, людей, никогда прежде не видевших и не знавших Страхова, но для которых разоблачение шпиона было таким же кровным делом, как и для него.
Наконец, Страхов вызвал капитана Тимофеева и лейтенантов Марченко и Мамедалиева.
— Итак, товарищи, — начал майор, когда офицеры собрались, —
Офицеры, для которых значение и ценность похищенной сейсмограммы были до этого не совсем ясны, понимающе переглянулись.
— Что же предпринял враг? — продолжал майор. — В апреле на станции начал работать новый вахтер Иван Семенович Солдатов, иди дядя Ваня, как стали называть его там. В ночь с тридцатого июня на первое июля дежурить на станции должен был другой вахтер, но накануне он внезапно заболел. Его заменил Солдатов. Кстати, забегу вперед. Дядя Ваня живет в нашем городе давно, до перехода на станцию работал на хорошо оплачиваемой работе, а вот справки о его работе в других городах подделаны… Что же делал этот вахтер во время ночного дежурства? Он видел, что Рочев обратил внимание на странную сейсмограмму и вызвал на станцию профессора Вяльцева. Он подслушал из коридора разговор, во время которого Рочев просил профессора дать ему сейсмограмму для изучения. Наконец, он видел в замочную скважину, — а это очень легко сделать, я проверял, — что Рочев спускался с папкой в подвал и ушел оттуда со свертком, по формату очень похожим на скрученную в трубку сейсмограмму. Солдатов решил пойти вслед за Рочевым и, воспользовавшись темнотой и шумом бури, — помните, какая была ночь, — убить молодого ученого и таким образом выполнить задание своих хозяев. А теперь представьте себе разочарование шпиона, когда тот нашел в кармане Рочева не сейсмограмму, а листы его диссертации. Видимо, в этот момент Солдатову и пришла в голову мысль навести подозрение на сейсмолога. Он возвратился на станцию, проник через коридор в «чуланчик», спустился в подвал, взял из папки, оставленной там Рочевым, сейсмограмму и вложил в нее листы диссертации. Далее шпион попытался замести следы, причем замести буквально. «Чуланчик» больше месяца не убирался, и возле запертой двери, ведущей в коридор, безусловно, остались следы Солдатова. Поэтому ранним утром он предпринял генеральную уборку всего помещения станции, в том числе до блеска натер пол в «чуланчике». Однако преступник не учел двух обстоятельств. Во-первых, показания сейсмографов, приборов весьма чувствительных, неопровержимо свидетельствуют о том, что после Рочева в подвал станции кто-то спускался. Установлено, что дежурный по станции там не был, никто из посторонних проникнуть, в дом также не мог; решетки на окнах в порядке, дверь была на засове. Следовательно, вывод может быть только один: в подвал спускался вахтер. И второе: лестница, ведущая вниз, новая, сделана недавно и не совсем аккуратно. В ступеньках много заусениц и заноз. Там-то я и нашел, — помните, Тимофеев, — несколько крохотных комочков серовато-черной шерсти. Лабораторный анализ показал, что это шерсть от валенок. Солдатов — единственный из сотрудников станции, который даже летом ходит в валенках, видимо, у него ревматизм. Таким образом, можно считать абсолютно доказанным, что похититель сейсмограммы не кто иной, как Иван Семенович Солдатов. Вот и все, что я хотел сказать вам, товарищи. Решение таково: Солдатова временно оставить на свободе и установить за ним наблюдение. Он и его сообщники должны навести нас на след «морского орла». Вам, лейтенант, — обратился Страхов к Мамедалиеву, — было поручено выяснить, с кем встречался Солдатов за последние два дня. Доложите о результатах.