Когда канарейка рисует тигра
Шрифт:
Ребёнка? Она хочет ребёнка? Ну, ей двадцать девять, тридцать скоро. Это нормально, наверное, хотеть завести малыша.
Только от меня-то ей зачем?
Переспрашиваю и всё равно до конца не осознаю. Что она такое придумала?
Обещаю подумать — ей, крохе такой, не нравится.
Соглашаюсь — сбегает.
Нет, не верю, что мы переспим. Это неправильно.
* Обсессивно-компульсивное расстройство — психическое расстройство, проявляющееся в непроизвольно возникающих навязчивых, мешающих
6 перышко
Невозможно его понять?
Клетку? Как тривиально. И что именно должно измениться? Я всe обдумала, это неплохой вариант. Тогда почему он вновь делает шаг назад?
— Ты согласился, — вновь уточняю я, словно его согласие написано на бумаге и заверено нотариусом.
— Нет, изначально я… — потирает подбородок, выискивая слова, — был согласен просто с тобой переспать. Один раз и быстро.
Здесь не хватает только «чтобы ты от меня отстала». Я хмурюсь, а он выходит из кабинета, оставив меня почти голую и почти нетронутую.
И что это? Разве так можно? Ему не стыдно? Я же пришла, решилась, доверилась. Ну почти.
— А сейчас что? — Произношу, собрав свои тряпки и даже накинув халат.
Край пояса вообще заляпан соевым соусом, и пока не поздно, надо его застирать. Но мы ничего не решили! А если он подумает, что я свихнулась, и сбежит… ну, улетит под утро, что мне тогда делать?
Выхожу в его комнату и замираю.
— А сейчас иди спать. — Произносит он, уже спрятавшись от меня под одеялом на своей кровати.
Я должна послушаться! Без слов, без возражений, без претензий. Но мне хочется возразить! Уйти молча? Потому что так положено.
Дохожу до двери и касаюсь ручки. Вот сейчас выйду и всe же!
— Гульназ, — произносит он вдруг тихо.
Разворачиваюсь, замечая, как он поджал руку под голову и сейчас смотрит на меня.
— Да, Марат. — С тоном вечного покаяния.
— Если хочешь что-то сказать, стоит это сделать.
Да вот именно, что стоит это сделать, а не прятаться! Но произношу, конечно же, иное.
— Ты мой муж, — допускаю заминку, заметив скомканные шаровары, валяющиеся под кроватью, — как ты скажешь, так и будет правильно. — Хочется их поднять и вообще заявиться сюда с чистящими средствами, чтобы отмыть тот паркет и его голову. — Разве я могу о чем-то спорить?
Конечно же, нет.
— Можешь, — говорит он, выдержав приличную паузу, — можешь попробовать. Немного.
Он садится, совершенно не заботясь, что одеяло сейчас спало и скрывает лишь ноги.
— Я не смею.
Марат пожимает плечом.
— Как хочешь. Тогда уходи, — кивает за меня и явно ждет, давая мне выбор.
Зачем? Это какая-то проверка? И что я должна сделать? Сжав ладошки, в которых до сих
— Ты… — нет, не так, — прошу, закончи то, что начал.
Ну куда уж прозрачнее? И вроде бы даже его это не злит.
— Закончу.
— Когда?
— Когда придет время.
— Но ты обещал. Сегодня.
Мотает головой.
— Появились новые вводные, Гульназ.
Звучит так, будто моя затянувшаяся из-за его же отсутствия девственность — это что-то из ряда вон выходящее. Раз-два и всё! И будет ему «один раз и быстро»!
— Ты сказал, что не каменный. Я тоже! — Возможно, впервые говорю открыто. — Я тоже не каменная и мне трудно было решиться прийти сюда.
— Да, я знаю. — Без тени усмешек произносит он. — На этом заканчиваем?
Улыбается, заметив мои мысленные метания.
— Нет?
Хмурюсь, опять понимает.
— Нет. Что еще, Гульназ?
Тянет ответить безропотно.
— Более ничего.
Он сжимает полосой губы и вновь указывает на дверь.
— Okay, доброй ночи.
Да почему всe это так сложно?
7 перышко
Решишься на что-то иное?
— Точно! — вскрикиваю, едва выбравшись из сна. — Точно-точно!
Сажусь и тянусь за телефоном с тумбочки. Ввожу в поисковике заветное и радостно вскрикиваю, когда дохожу до контактов клиники женского здоровья и репродуктологии.
— Вот и всё! — Победоносно хихикаю, закрывая лицо ладошками.
Сейчас всего пять утра. Начнут они работать в десять, тогда и позвоню на горячую линию и запишусь на приём. Наверное, надо будет подготовить документы, пройти обследования, сдать анализы.
У врачей же есть медицинская тайна? И о конфиденциальности можно будет не переживать.
И ещё как-то Марата уговорить.
Хотя, думаю, этот вариант понравится ему больше вчерашнего.
Дома тихо, словно никого и нет кроме меня. Но это явно не так — его обувь стоит в обувнице, в которой я, как раз, навожу порядок. Заодно мою пол, протираю всё, в том числе каждую картину на стенах.
В восемь накладываю завтрак и даже не смущаюсь, когда слышу шум воды — Марат проснулся и ушёл в его ванную принимать утренний душ.
Воображение, конечно, пытается рисовать сцены, где я бы к нему присоединилась и мы бы продолжили кое-что на фоне произошедшего, но греет меня совсем другое.
Есть иной вариант.
Да, он более сложный, более прагматичный и более затратный, но… мы вполне богатая семья и наша обеспеченность не пошатнется, даже если потребуется несколько таких операций.
— Какая ты довольная, — Марат опирается о дверь, улыбается и заставляет меня поперхнуться кусочком морковной сумсы.
И один Аллах знает, сколько он так простоял, пока я витала в мыслишках, попивая смородиновый чай и пожевывая выпечку.