Когда муж - оборотень...
Шрифт:
Глава 8
В санатории отдыхало по 3 группы детей с разными заболеваниями. В каждой из них я проводила мастер—классы по часу, но как правило получалось больше. К самым маленьким пошла в первую очередь: к детям от трех до семи лет. С ними мы будем делать картину из пластилина. Зашла в зал, разложила все по столам и стала ждать посетителей. Первыми в зал вошли черноволосый мужчина, примерно лет тридцати пяти и с брутальной щетиной, которую обычно отращивают, чтобы скрыть второй подбородок. С ним была девочка лет шести, и то, что это его дочь — не было никаких
Следом повалили замученные и уставшие мамаши, все в своих безрадостных мыслях, которые читались прямо на лицах: «как там мои старшенькие со свекровью?», «Лишь бы мой козел не загулял!», «Ой, хоть бы лечение—то хоть немного помогло.»
Впрочем, были и те, кто думал: «наконец—то отдохну хоть от кастрюль на свежем воздухе!», «Ура, свобода!», «И хоть поем как нормальные люди!»
Кое—кто откровенно и заинтересованно пялился на папашу—одиночку. А что, может и повезет?! Может, и пару себе средь них найдет. Прецеденты уже были.
Меня же привлекла аура мужчины: очень мощная, яркая и спокойная, горела приятным синим цветом. Обычно такая у очень творческих людей, которые нашли свое любимое дело и живут в гармонии с собой. Мне почему—то сразу подумалось, что он художник.
Рассказав родителям про пользу для детей от лепки, я раздала всем пластилин и крышки от банок со сметаной, что собирают для меня на кухне. Эту крышку нужно было покрыть пластилином, а сверху вылепить рыбку и водоросли. Дети увлеченно принялись за работу. Мамы стали тихонечко переговариваться, а я ходила между рядами, наблюдая за тем, как идут дела у малышей.
Проходя мимо мужчины, я случайно задела его плечом, и мой мозг пронзило видение:
Мужчина, обросший и грязный, сидит то ли в яме, то ли в погребе. Скудный свет падает откуда—то сверху. Голова мужчины прислонена к стенке, глаза закрыты. Его трясет как в лихорадке.
И тут он получает хлесткий удар кнутом по плечу, отчего вздрагивает всем телом, невольно сжимаясь в комок.
— Вставай, поганая псина! Вставай, сучий потрох.
Слышится злобный хриплый окрик, и мужчину настигает еще один удар кнута.
— У меня красиво получается? — спрашивает у меня его дочь, уже приступившая к лепке рыбки.
— Очень! Как закончишь, укрась рыбку бисером. Просто клади его куда хочешь и придавливай пальчиком.
— Хорошо. — Кивает девочка. — Это как чешуйки будет, да?
— Да, точно!
— Тогда я возьму золотой, красный и фиолетовый.
— Хорошо. Думаю, получится здорово.
— А воду можно украсить так, как будто пузырьки?
— Конечно!
— А травку? — детские глазки взирали на меня с неподдельным восхищением. Интересно, чем я заслужила? Или может просто кажусь ей красивой?
— Водоросли — название морской травки. Конечно можно.
Я не удержалась, погладила девочку по мягким черным волосам. Кольца у мужчины на правой руке не было. Значит он либо разведен, либо вдовец. Девочке, должно быть, не хватает женского внимания.
Поймав на себе благодарный взгляд мужчины, невольно улыбнулась.
Интересно, что с девочкой? Видимых физических отклонений нет, речь чистая, взгляд умненький. Надо будет выяснить.
К дому я шла в шестом часу, был конец ноября, уже были сумерки. Идти одной было жутковато, как вдруг вдали на скамеечке я увидела ту женщину, что сбила вчера. Она спокойно сидела и вертела в руках шишку, смотря вдаль. Когда я подошла, она повернулась ко мне и со спокойной улыбкой сказала:
— Не доверяй никому из лютичей.
И исчезла. А я, задумавшись, столкнулась с тем самым мужчиной с занятий. И опять при прикосновенье у меня было видение.
Мужчина был распят на цепях, его стегали кнутом. Он изо всех сил сжимал зубы, чтобы не закричать.
— Что с вами? — встревожено спросил мужчина, слегка меня встряхнув. — Вам нехорошо?
— Нет. Все в порядке, я просто задумалась. Простите.
Я поспешила отстраниться от мужчины, боясь реакции мужа на чужой запах.
— А где ваша дочь?
— Вон, шишки собирает. — Мужчина указал влево. Девочка действительно собирала шишки в пакет. — Приедем домой, покрасим акриловой краской, а потом украсим ими новогоднюю елку.
— Здорово. Мы тоже так делаем, а еще гирлянды для стен. Шишки у основания нужно шилом проколоть и нанизать на веревку.
— Так и сделаем, — улыбнулся мужчина, смотря на дочь. — Вы Мире очень понравились, это ее первый полноценный диалог за полгода. Она замкнулась, когда умерла ее мать и моя жена. Это было полгода назад от рака. Мы боролись полтора года, последние четыре месяца были особенно тяжелые, хоть Люда и старалась держаться до последнего. Для ребенка общая тяжесть ситуации, конечно же, не осталась не замеченной. Когда мать умерла, для нее это стало шоком. Хотя в последние дни, уже понимая, что уйдет, она и пыталась ее подготовить, говоря, что скоро станет ее ангелом, будет всегда стоять за правым плечом, все видеть и что никогда ее не покинет. Но Мире семь, она уже все понимает. Поэтому восприняла уход матери как личное предательство и замкнулась.
Мужчина достал из кармана плаща платочек и промокнул выступившие слезы. Его сердце было заполнено тоской по жене, а также беспокойством и болью за дочь.
Я думала о своем. Меня не оставляло ощущение, что я его видела где—то ранее. Но вот где?
— Вы сильный! Вы обязательно совсем справитесь! И с Мирой все тоже будет хорошо. Ей просто нужно время. Только мой вам совет, не приводите новую женщину в дом, пока не будет полтора—два года со смерти жены. Девочка воспримет это в штыки, а вот после полутора лет — это даже нужно будет.
— И в мыслях не было! — поморщился мужчина. — Я специально переехал к родителям после смерти жены, так что Мирославе хватает женского тепла от бабушки и тетки. Меня, кстати, Дмитрий зовут, — мужчина протянул мне руку.
— Меня Вика. — Я пожала теплую ладонь. — Простите, мне нужно идти.
— Да, конечно! Мы тоже пойдем, а то прохладно уже. Мира! Пойдем домой, а то замерзнешь.
Идя домой, я все думала, где же я могла слышать это редкое имя Мирослава ранее и видеть Дмитрия. Ведь видела где—то, могу поклясться! Но вот где — никак не вспомню. Вспомнились слова дочери: не говори папе про сон, иначе он заставит тебя все забыть.